Весть о победе дошла до царя. Со взятием Арташата пало единственное укрепление, которое могло препятствовать успешному наступлению.
На следующее утро царские войска подошли к стенам Двина, и спарапет Геворг вместе с сепухом Ваграмом, сюнийским, могским и агдзинским князьями двинулся на второй грозный приступ.
Солнце уже позолотило высоты Геха, когда начался бой.
Отряды лучников осыпали арабов градом стрел, из пращей летел огонь, баллисты метали камни, а разрушительные снаряды и тараны долбили стены. Что касается воинов на передвижных башнях, то они сметали сторожевые отряды, опускали мосты на стены, разрушая их там, где это удавалось.
Бой был яростным. Осажденные несли большие потери. Деревянные сооружения то и дело загорались, укрепления падали. Но арабы отважно защищались. Их копьеносцы и стрелки щедро платили армянам за понесенный урон. Арабы сожгли у армян одну башню, испортили несколько таранов и, сбросив вниз, уничтожили железными шестами и крюками множество лестниц и лесов.
И все же сила их сопротивления постепенно слабела, так как им приходилось защищать город со всех сторон.
В нескольких пунктах напор был таким сильным, что арабы вынуждены были отступить к внутренним укреплениям, бросив внешние стены без защиты, чем армяне сейчас же воспользовались.
Кроме того, воинам спарапета удалось сломать метательными снарядами городские ворота, после чего армяне принялись разрушать крепостные своды. Достаточно было убрать насыпанные здесь щебень и песок, и вход в город был бы открыт.
Видя все это, Бешир поспешил во дворец востикана с сообщением, что противник вот-вот ворвется в город. Он советовал укрепиться в цитадели и, пока еще не поздно, перебросить туда войска.
Эмир Нсыр, помня угрозы царя перебить их всех в случае взятия Двина, пришел в смятение.
— Замок нас не защитит, раз уж городские стены и бастионы разрушены, — сказал он Беширу. — Если бы Арташат не был взят, мы могли бы положиться на цитадель и оттуда через подземный ход пробраться в Арташат. Но теперь это невозможно. Армяне возьмут крепость или уморят нас голодом при долгой осаде. Мы только разъярим врага, и, взяв цитадель, он не пощадит ни наших воинов, ни нас.
— Враг уже у ворот. Что же нам делать? — спросил Бешир.
Востикан не ответил. Опустив глаза, он размышлял.
— Что же нам делать, господин мой? Медлить нельзя, — повторил военачальник.
— Знаешь, что нам остается сделать?
— Прикажи.
— Мы должны добровольно сдать город армянам.
— Как? А все наши жертвы?! — воскликнул Бешир.
— Тот поступает мудро, кто бережет остаток сил, — серьезно ответил эмир. — Если мы будем упорствовать, то потеряем все…
— Что же делать?
— Сдать царю столицу, чтобы спасти самих себя и войско.
Бешир молча склонил голову.
Через час с башни главных городских ворот спустили зеленый флаг в знак того, что осажденные предлагают мир и просят прекратить приступ.
Немного погодя ворота открылись, и показались послы Нсыра, которые несли ключи от городских ворот для вручения их армянскому царю.
Спарапет сейчас же приказал трубить сигнал к перемирию.
На следующий день состоялся победный въезд армянских войск в Двин.
Первым вступил в город араратский полк Геворга Марзпетуни со спарапетским знаменем. За ним следовали союзные князья со своими полками и княжескими знаменами. Затем во главе конницы ехал сепух Ваграм, а за нею двигались царская конница с царским знаменем и сам Абас, окруженный знатными телохранителями. Шествие замыкал Гор с тыловыми полками, которые несли знамя дома Марзпетуни.
После взятия города спарапет поспешил узнать, где находится сюнийский князь Саак. Получив сведения, что Саак в цитадели, спарапет с одним из отрядом немедленно отправился туда и, войдя в старинный замок, освободил пленника и торжественно привез его к царю.
Увидя своего двоюродного брата целым и невредимым, царь, горячо обняв князя, сказал:
— Только ради тебя я прощаю востикана. Пусть он живет в своем дворце и пользуется благами Двина.
Сюнийские родственники встретились друг с другом со слезами радости на глазах. Вместе с ними радовались и остальные князья.
