— Святейший владыка! Хочешь избавиться от неприятных разговоров? — спросил вдруг Деспот.
— Хочу, но как это сделать?
— Уезжай из Багарана.
— Куда? В Айрарате для меня нет больше места.
— Ты католикос не только Айрарата, но и всех армян. Где бы ни был твой престол, армяне обязаны почитать его.
— Но куда мне ехать? Кто теперь возьмет меня под свою защиту? — произнес патриарх грустно.
— Тот, кто не раз приглашал тебя и желал оказать тебе покровительство, но в чьей просьбе ты всегда отказывал…
— Кто? — спросил католикос, не понимая, о ком идет речь.
— Царь Гагик.
— Царь Гагик?! — воскликнул вдруг католикос, и лицо его просветлело.
— Да! Поезжай в Васпуракан к Гагику Арцруни. Он будет тебе защитой и покровителем. Если ты не захочешь жить в столице, можешь удалиться на остров Ахтамар[23]. Царь выстроил там неприступную крепость, замок и великолепный храм. Утверди свой престол на этом острове, в самом сердце Армении! Собери вокруг себя духовенство, распространяй там Христову веру, и дни своей старости ты проведешь в покое!
Слова Деспота пришлись по душе католикосу. Схватив его за руку, он горячо пожал ее и воскликнул:
— Бог не оставляет меня, князь! Твоими устами он говорит со мной и указывает путь к спасению. Благодарю тебя, бесконечно благодарю. Пока я жив, вечно буду благославлять тебя. Я поеду в Васпуракан, удалюсь на остров Ахтамар, где буду жить вдали от мирской суеты. Престол армянского католикоса останется там нерушимым, и мои преемники благословят твою память за то, что ты способствовал утверждению престола просветителя в безопасном месте.
Там я соберу новую братию, соберу вокруг себя учеников и зажгу на Ахтамаре факел веры… Довольно я бродил по свету! Пора мне найти угол, где я смогу приклонить голову…
— Там ты допишешь свой труд, летопись Армении, — напомнил Деспот.
— Да, да, мой труд, который все еще остается незаконченным… Как я буду обязан тебе, если окончу его! — воскликнул католикос.
Патриарх обрадовался этому решению как ребенок. Ему казалось, что его страдания кончились.
Через несколько дней католикос Иоанн со своими приближенными выехал из Багарана и спустился в Ерасхадзор.
Армяне-воины, ожидавшие его в лесу Цнендоц, заметив издали католикоса и его приближенных, переоделись в монашеские одеяния. Образовалась большая группа монахов, которая должна была придать блеск патриаршей свите при вступлении католикоса в Двин. Воины очень огорчились, узнав, что востикан уже занял патриаршие покои и ищет только случая, чтобы взять в плен патриарха. Вот почему он, не имея возможности вернуться на свой престол и оставаться в Багаране, решил уехать в Васпуракан и искать покровительства у царя Гагика. Это известие разрушило их планы и надежды, опечаленные, они расстались с католикосом.
Воины вернулись в Гех, откуда по приказу сепуха Ваграма отправились на Севан, чтобы сообщить князю Геворгу эту новость.
А католикос благополучно переехал Ерасх, через Чакатк спустился в Багреванд, проехал Коковит и, наконец, вступил в Васпуракан, на границе которого его встретили воинские отряды царя Гагика и с почестями проводили в древнюю столицу Арцруни — Ван. Народ Васпуракана устроил католикосу торжественную встречу, а царь Гагик со своими князьями встретил его в нескольких парасангах[24] от столицы. Радость царя была неописуемой.
Всеармянский патриарший престол отныне будет в его стране. Это было для него большой честью.
Мы оставим католикоса в стране Гагика Арцруни и вернемся на Севан к царю Ашоту.
Печальный остров и его обитатели пагубно влияли на душевное состояние царя. Вместе с тем незаживающая рана день за днем разрушала его железное здоровье. Несмотря на нежные заботы царицы и старания лекаря, он не только не поправлялся, но с каждым днем все больше худел и бледнел. Его крепкое тело теряло свою силу, подобно могучему дубу, корни которого подтачивает червь… Он стал молчаливым, избегал людей и находил покой только в одиночестве.
Лекарь, с согласия царицы, посоветовал царю выразить свою последнюю волю и приготовиться к прощанию с миром.
Совет лекаря был хитростью. Он знал, что рана царя смертельна, но что конец наступит не скоро. И чтобы печальные думы не терзали его и не свели в могилу раньше времени, царю следовало жить при дворе, среди близких людей, и заниматься делами.
