Бывший руководитель отдела рейха по борьбе с особо тяжкими преступлениями V управления доктор Бернд Венер описывает Мюллера как «коллегу по работе». «Я попытался обобщить свои впечатления о моей первой встрече со знаменитым, пользующимся дурной славой, шефом гестапо Мюллером и пересмотреть все ранее услышанное о нем, и это позволило мне сделать довольно позитивные выводы. Несмотря на наши немногочисленные встречи, Мюллер остался в моей памяти простым, открытым для контактов с людьми человеком, умеющим четко и ясно заявить о своей позиции»[90]. Скорее всего, в данной характеристике Мюллера сыграли свою роль товарищеские чувства. Существенным является тот факт, что занимавший после войны пост шефа криминальной полиции Дюссельдорфа Венер ни словом не обмолвился о преступной деятельности Мюллера.
Шеф гестапо не вел роскошной жизни и с презрением относился к той власти, которая основывалась на богатстве. В своей телеграмме Гиммлеру он сообщает о разговоре с представителем автомобильного концерна «Опель». Коммерсант Эдуард Винтер был побеспокоен гестапо в связи с его темными делами. Он просил Мюллера о беседе и обещал при проведении сделок в будущем уведомлять гестапо о своих планах. В своих записях Мюллер дает оценку Винтеру как «полностью американизированному бизнесмену»[91].
Требования режима оказывали существенное влияние на карьеру Мюллера. Его честолюбие было для властей залогом его лояльного отношения к режиму. Мюллер был функционером, страдающим мономанией по отношению к своей работе полицейского служащего. Его личностные качества сделали возможными его выдвижение из числа многих способных служащих и продвижение по служебной лестнице. Он не знал ни чувства сострадания, ни угрызений совести, если речь шла о преследовании «врагов рейха». Презирающий людей, но без садизма, циничный, но без получения удовлетворения от казней, он был порождением традиций, сложившихся в высших структурах власти и стал одним из организаторов преступлений национал-социалистического режима, санкционированных государством.
3. Карьера в полицейском управлении Мюнхена
и в баварской политической
полиции (1919–1934 гг.)
Консервативные настроения в Баварии в период существования Веймарской республики оказали огромное влияние на отношение Мюллера к работе и к выполняемым заданиям. Как видно из политической оценки деятельности Мюллера, в руководстве НСДАП в Мюнхене (Верхняя Бавария) знали немного о его работе до 1933 г. «До национального подъема Мюллер работал в политическом отделе управления полиции. Мюллер выполнял свои обязанности сначала под руководством пользующегося дурной славой начальника Коха[92], потом под началом члена немецкой народной партии Нортца[93], а также будучи подчиненным члену немецкой демократической партии Мантелю[94]. Сферой его деятельности являлось наблюдение за движением левых и борьба с ним. Нужно признать, что он боролся яростно, иногда даже не принимая во внимание закон. […] Мюллер был аполитичен, его позицию можно было бы назвать национальной, колеблющейся между принадлежностью к баварской народной партии и немецкой национальной народной партии. Он определенно не был национал-социалистом»[95].
Начальник полиции Эрнст Пенер (1870–1925) разрешил мюнхенской полиции после первой мировой войны пользоваться собственной печатью. Он закрывал глаза на нелегальные дела набиравшего силу национал-социалистического движения. Закоренелый анти-марксист-антисемит, он даже после разгрома мюнхенской Республики Советов[96] продолжал видеть опасность «слева».
Он сформировал политическую полицию для подавления противников «слева». Тесная совместная работа с управлением по гражданской обороне привела к тому, что главный обвиняемый в убийстве по приговору тайного суда мог ускользнуть, имея фальшивый паспорт отдела 6/N (разведка политической полиции)[97]. В своей книге «Mein Kampf»[98] («Моя борьба». — Прим. перев.) Гитлер хвалил Пенера, который погиб в автокатастрофе в 1925 г.
В политически нестабильное время после первой мировой войны такие понятия, как спокойствие и порядок, стали играть очень большую роль. Особенно после свержения коммунистической системы в Мюнхене большая часть служащих отождествляла себя с государством — гарантом безопасности и стабильности. Однако в большинстве случаев это отождествление не означало безоговорочной поддержки демократической конституции
