«Гестапо-Мюллер». Карьера кабинетного преступника - страница 4
Получив должность в Берлине, Мюллер быстро освоился в новой обстановке, хотя и жил долгие годы один. Сначала он жил в пансионе в Берлине-Шарлоттенбурге. Позже переехал в Берлин-Штеглиц на улицу Кюлеборнвег, 11, куда за ним последовали его жена и дети. Вероятнее всего, уже с 1933 г. по август 1939 г. он был в интимных отношениях с секретаршей Барбарой X. (1900–1972), которую он знал еще по работе в полиции города Мюнхена[40]. В его отделе IV А она занималась делопроизводством. Его следующая любовница Анна Щ. затронула щекотливую тему, касающуюся Софии Мюллер, по знала ли последняя о связи Мюллера с Барбарой X., остается неизвестным. София Мюллер говорила о том, что фрау X. оказывала на Мюллера большое влияние[41].
В феврале 1940 г. Мюллер уехал в отпуск с сыном и Анной Ш. в г. Кигцбюхель. Во время этого путешествия между ними возникли близкие отношения, которые, предположительно, продлились до конца войны. Они вместе строили планы па будущее. Однако, когда стало ясно, что война проиграна, они поняли, что этим мечтам не суждено сбыться[42]. Анна Ш., которая была моложе Мюллера на 13 лет, описывает шефа гестапо как «очень скромного человека» и «любителя природы». «Мюллер был чрезвычайно добросовестным, трудолюбивым и не властолюбивым […]. У меня не возникло впечатление, что Мюллер был ярко выраженным национал-социалистом. Я только знала, что он был абсолютным противником коммунистов»[43].
В 1941 г. Мюллер снимает дом для своей семьи на улице Корнилиусштрассе, 22, в Берлине-Лапквитце[44].
Адольф Эйхман, ярый сторонник Мюллера, после первых крупных налетов на Берлин, построил в саду шефа укрытие. Дом был разрушен сразу после постройки этого убежища, однако никто из семьи Мюллера во время налетов не пострадал[45]. В конце 1944 г. Генрих Мюллер в целях безопасности отправил свою семью в Мюнхен.
Берлинский дом был разграблен в 1945 году[46].
О шефе гестапо не существует ни заключения экспертов-психологов, как это было сделано для всех военных преступников, проходивших по Нюрнбергскому процессу, ни сообщений как о нем самом, так и написанных им самим. Генрих Мюллер относился к тем личностям, которые понимали, как важно отделять личную жизнь от работы, в общении с друзьями и в семье он ничего не рассказывал о работе[47]. Образ, созданный на основании показаний свидетелей, очень противоречив. С точки зрения историков, Мюллер представляет собой личность, которая, как и многие другие национал-социалисты, воплощает в себе всю «банальность зла». Часто цитируемое, введенное Ганнахом Арендтом, понятие основывается на противоречии между полными любви отношениями к детям и подруге и каждодневным выполнением своей преступной работы за письменным столом на улице Принц-Альбрехтштрассе в гестапо. Доктор Вильгельм Геттл так оценил характер Мюллера: «Генрих Мюллер знал, чего хотел. Он не был двуличным человеком»[48].
Мюллер был не «вождем от бога», как Гитлер, он не обладал ни демагогическими способностями, как Йозеф Геббельс, ни интеллигентностью Вернера Беста, считавшегося интеллектуалом РСХА. Основными личностными качествами баварского полицейского служащего были неслыханное тщеславие и связанная с ним жажда власти[49]. При этом у него была мысль сделать карьеру не на политическом поприще (как Гейдрих и Гиммлер), а на государственной службе. Он явно хотел противопоставить себя отцу, который, занимаясь церковными делами, хотя и мог прокормить семью, но не сумел достигнуть чего-то большего[50]. Историк Эдвард Кранксхау видел в Генрихе Мюллере «прототип неполитического функционера, влюбленного в собственное могущество, стремящегося наверх, отдавая себя служению государству […]»
