Бонни отошла в сторону, мрачно глядя на эту сцену. К ней присоединился К.У. Он махнул в сторону Бака и сказал:
— У него нет шансов. Ему снесли полголовы.
— Заткнись, К.У., — отозвалась она.
И тут Бланш издал пронзительный вопль раненого зверя:
— Глаза! — верещала она. — Мои бедные глазки! Я ослепла!
Бонни подошла к машине и вернулась с темными очками. Она надела их на Бланш со словами:
— С тобой все будет в порядке.
— Пожалуйста! — голосила Бланш. — Отвезите нас к доктору. Вы должны это сделать! Мы погибнем!
Бонни выпрямилась и произнесла с безжалостной прямотой:
— Какой еще доктор? Надо выбираться из этой западни.
— Клайд! — возопила Бланш. — Отвези нас к доктору. Пожалуйста! Мы можем умереть!
— Нельзя, Бланш, — тихо отозвался тот. — Это слишком опасно.
— Он же твой брат!
Клайд посмотрел на Бака. Потом, словно окаменев, твердо произнес:
— Я не могу это сделать.
Бак зашевелился и попытался сесть. Он пробормотал:
— Брат, ты? Надо доктора… Доктора… — Он упал навзничь и потерял сознание.
Бланш снова стала раскачиваться взад и вперед в молитве, издавая в то же время странные стонущие звуки.
К.У. лег на траву, вдыхая сладкий луговой запах.
Бонни села на подножку одной из машин и уставилась в темноту, в черную ночь.
Клайд сидел рядом с братом. Он гладил его волосы и ждал, когда наступит смерть.
День подкрадывался медленно. Но рассвело вдруг как-то сразу. Луг осветился, появилось серое пятно, окруженное темной каймой деревьев. Затем возникли силуэты двух машин — одна старая, такая же побитая, как и люди вокруг нее, другая новенькая, дорогая, мощная.
Небо на востоке совсем посветлело, и от этого стало светлее и на лугу. Деревья на опушке леса начали отбрасывать длинные тени.
Банда Барроу никак не реагировала на наступление нового дня. Бланш плакала — беззвучно и бесслезно. Клайд сидел, склонившись над Баком, поглаживая его изуродованную голову. К.У. лежал в траве, бесцельно срывая стебельки. Бонни стояла и курила, стараясь ни о чем не думать.
Вокруг была тишина.
Внезапно что-то зашевелилось среди деревьев. Среди черно-зеленых теней что-то забелело. Из леса вышел человек и, сложив руки рупором, крикнул:
— Сда-вай-тесь!
Эти три слога приплыли к Клайду и его партнерам медленно, словно покачиваясь на тихих волнах утреннего воздуха. Три совсем вроде бы не связанные слога. Клайду и всем остальным понадобилось время, чтобы понять смысл и определить источник этих звуков.
Затем тишина и спокойствие сгинули в суматошном лихорадочном движении. Клайд и его партнеры схватились за оружие, за револьверы. Открыли огонь. Стреляли по деревьям, по человеку в белом, который исчез так же неожиданно, как и появился, заставив их гадать, был ли он на самом деле или померещился.
Снова наступила тишина. Так был или не был этот человек? Не сыграло ли злую шутку их расстроенное воображение? Время как бы застыло.
— Убираемся отсюда! — крикнул Клайд.
Шквал огня! Выстрелы из винтовок и пистолетов.
Из-за каждого куста, дерева, поваленного бревна. Сплошные красные и белые вспышки. Началась яростная, безжалостная атака, цель которой — уничтожить банду Барроу раз и навсегда.
— Окружили! — крикнул К.У. — Они нас окружили!
— Их там человек двести! — простонала Бонни.
Она не намного ошибалась. Помощник шерифа в ресторанчике предупредил шерифа, а тот, в свою очередь, поднял на ноги всю полицию в округе, всех фермеров, у кого было ружье, всех лавочников, у кого имелась двустволка, всех мальчишек, у кого в доме нашелся дробовик. И все эти люди хотели одного — принять участие в уничтожении Бонни, Клайда и всех остальных. Это было событие, о котором потом можно будет вспоминать всю жизнь. Великая облава. Во имя закона и порядка они поливали зеленый луг свинцом. Все от мальчика до старика были исполнены решимости выполнить свой долг.
Для Клайда и его партнеров это было жутким сном — серым, невнятным кошмаром, где все двигалось, как в замедленной съемке. Мир рехнулся окончательно и бесповоротно. Пригибаясь, ползком, спотыкаясь, они ринулись к машине — к старой, испытанной в боях.
Бегство без оглядки оставалось единственным выходом. Остаться и принять бой было просто нелепо, равноценно самоубийству. Кое-как они залезли в машину. Клайд втащил туда Бака, который отчасти даже пришел в себя и, испуская протесты и ругательства, исполнился решимости выжить и выстоять.
