– Мы сами только что узнали, Букер, – отозвался кто-то из членов городского совета.
Барбара подождала, пока шум уляжется.
– Благодаря щедрости Энни мы превратим коттедж в школу. – Снова поднялся гул, послышались аплодисменты и восторженный свист. Какой-то незнакомый мужчина из соседнего ряда похлопал Энни по плечу. – Летом мы сможем сдавать дом в аренду, пополняя школьный бюджет, – продолжала Барбара.
Лиза порывисто сжала руку Энни.
– Ох, Энни… у наших детей начнется совершенно новая жизнь.
Среди общего радостного оживления Барбара казалась поникшей и потерянной.
– Мы хотим, чтобы наши молодые островитяне знали, как они нам дороги. – Она посмотрела на Лизу. – И как важно для нас, чтобы они остались на Перегрин-Айленде. – Барбара сгорбилась, Энни показалось, что она вот-вот заплачет, но когда та подняла голову, глаза ее были сухи. Она кивнула кому-то в зале. Одна за другой ее сообщницы поднялись со своих мест и подошли к ней.
Энни беспокойно заерзала на стуле. Губы Барбары скривились.
– Мы должны вам кое-что сказать.
Энни охватило недоброе предчувствие. Барбара беспомощно посмотрела на остальных женщин. Наоми провела рукой по коротким волосам, взъерошив вихор на затылке. Потом отступила на шаг от кучки заговорщиц.
– Энни отдала коттедж не по своей воле, – произнесла она. – Мы ее заставили.
По залу пробежал смущенный шепот. Энни вскочила на ноги.
– Никто меня не заставлял. Я сама решила отдать вам коттедж. Кажется, я чувствую запах кофе? Предлагаю закрыть собрание.
Энни больше не владела собственностью, не могла считаться островитянкой и не имела права закрывать собрание, но мстительное чувство в ней давно перегорело. Эти женщины поступили скверно и теперь страдали. Однако они вовсе не были злодейками. Любящие матери и бабушки, они так страстно хотели сохранить свои семьи, что перестали различать грань между добром и злом. Несмотря на все случившееся, Энни искренне сочувствовала им. Она лучше многих других знала, как часто любовь заставляет человека сбиться с пути.
– Энни… – К Барбаре начала возвращаться обычная властность и твердость. – Мы все решили, что должны это сделать.
– Вовсе нет, – с горячностью возразила Энни. – Не нужно.
– Энни, пожалуйста, сядьте. – Барбара снова приняла на себя командование.
Энни рухнула на стул.
Барбара коротко изложила суть договора, заключенного между Эллиоттом Харпом и Марией. Тилди нервно одернула короткую алую кожаную куртку «бомбер».
– Мы порядочные женщины. Надеюсь, всем вам об этом известно. Мы думали, что с появлением новой школы наши дети останутся на острове.
– Заставлять детей учиться в трейлере просто позор, – послышался женский голос с задних рядов.
– Мы убедили себя, что цель оправдывает средства, – произнесла Наоми.
– Это я все затеяла. – Луиза Нелсон тяжело оперлась на трость, глядя на невестку, сидевшую в первом ряду. – Гейлинн, ты не настаивала на отъезде, пока не сгорела школа. Я не могла вынести мысли, что вы с Джонни меня покинете. Я прожила здесь всю свою жизнь, но мне хватает ума понять: без семьи старому человеку на острове не выдержать. – Ее слабый голос прервался, и зал притих. – Если бы вы уехали, мне пришлось бы перебраться на материк, а я хочу умереть здесь. Это заставило меня искать другие возможности.
Наоми запустила руку в волосы, взлохматив их еще больше.
– Мы забегаем вперед. Лучше я начну с самого начала. – Она поведала всю историю, ничего не упуская и никого не щадя. Рассказала о звонке, оставившем Энни без продуктов, и об учиненном в коттедже разгроме. Обо всех событиях последних недель.
Энни вжалась в сиденье стула. Женщины представляли ее в роли героини и жертвы одновременно, но она не желала быть ни той, ни другой.
– Мы позаботились, чтобы ничего не разбилось, – вмешалась Джуди. Она удержалась от слез, хотя и сжимала в руках платок.
Наоми описала болтающуюся в петле куклу, угрожающую надпись на стене и выстрел из рощи.
Барбара опустила глаза.
– Это моих рук дело. Худшее из всего, что мы совершили. Я одна за это в ответе.
– Мама! – в ужасе ахнула Лиза.
Губы Мари сжались в прямую линию.
