Похоже, Тео наконец осознал, что требует невозможного, и сбавил тон:
– Да, я понимаю… Знаю… Ладно.
Он в досаде отшвырнул телефон. Энни бросила на него сочувственный взгляд.
– Ты тащишь меня с собой, потому что не хочешь, чтобы я оставалась одна в коттедже, или тебе нужна моральная поддержка?
– И то и другое. – Пальцы его крепко вцепились в руль.
– Отлично. А то я боялась, что ты рассчитывал на мой акушерский опыт. Чего нет, того нет. – Тео раздраженно фыркнул. – О деторождении я знаю исключительно то, что видела по телевизору. Говорят, это довольно больно. – Тео не ответил. – А ты-то умеешь принимать роды?
– Нет, черт возьми.
– Но…
– Меня когда-то учили, если ты об этом. Но на практике мне не приходилось выступать в роли акушера.
– Ты прекрасно справишься.
– Не знаю. Роды преждевременные.
Энни и самой приходила в голову эта мысль, но она пыталась подбодрить Тео.
– У Ким это третий ребенок. Она знает, как вести себя при родах. К тому же мать Керта могла бы помочь. – Поддержка веселой, неунывающей Джуди Кестер пришлась бы кстати в кризисных обстоятельствах.
Но Джуди не оказалось дома. Не успели Энни с Тео снять куртки, как Керт сообщил им, что Джуди уехала на материк навестить сестру.
– Ничего другого я и не ожидал, – проворчал Тео.
Они вошли вслед за Кертом в гостиную, где царил уютный беспорядок – повсюду были разбросаны детские игрушки.
– С тех пор как сгорела школа, Ким постоянно уговаривала меня перебраться на материк, – проговорил Керт, отбрасывая носком ботинка фигурки роботов-трансформеров. – Теперь она уж точно не передумает.
Тео задержался на кухне, чтобы тщательно вымыть руки. Потом жестом велел Энни сделать то же самое. Желая напомнить, что она здесь исключительно ради моральной поддержки, Энни ответила ему выразительным взглядом, в котором ясно читалось: «Ты обезумел?»
– Может, мне лучше остаться здесь, вскипятить воду или сделать что-нибудь еще в этом роде?
– Зачем?
– Понятия не имею.
– Ты пойдешь со мною.
Керт вышел проверить, не проснулись ли дети. Поскольку те, похоже, мирно спали, а их отец не спешил возвращаться, Энни заподозрила, что он просто всеми силами пытается оттянуть встречу с женой.
Она последовала за Тео в спальню. Ким, одетая в поношенную голубую ночную рубашку, лежала на сбившихся желто-оранжевых простынях с цветочным рисунком. Блестящая от пота кожа ее покрылась красными пятнами, вьющиеся темно-рыжие волосы спутались. Казалось, женщина сложена из одних лишь пышных округлостей: пухлого лица, грудей и огромного живота. Тео положил на стул свою холщевую фельдшерскую сумку.
– Ким, меня зовут Тео Харп. А это Энни Хьюитт. Как у вас дела?
Женщина мучительно оскалилась, борясь со спазмом:
– А как, по-вашему, у меня дела?
– По-моему, все идет прекрасно, – заявил Тео бодрым тоном, словно самый опытный акушер во всей Америке. Потом начал деловито расстегивать сумку. – Как часто повторяются схватки?
Боль утихла, и Ким бессильно обмякла на подушках.
– Примерно каждые четыре минуты.
Тео достал стерильные латексные перчатки и плотную голубую пеленку.
– Скажите мне, когда в следующий раз начнутся схватки, и мы оценим их продолжительность.
Женщина согласно кивнула. Казалось, ей передалось спокойствие Тео.
На стеклянном ночном столике у постели Ким лежали в беспорядке несколько глянцевых журналов, детские книги и множество тюбиков с кремом. По другую сторону кровати стоял такой же столик, где выстроились в ряд электронный будильник, карманный нож и маленький пластмассовый пищевой контейнер, наполовину заполненный мелочью. Тео вскрыл упаковку и развернул пеленку.
– Давайте-ка уложим вас поудобнее.
Его голос звучал мягко и успокаивающе, но в свирепом взгляде, брошенном на Энни, ясно читалось, что если она только попробует выйти из комнаты, ее ждет страшная участь, по сравнению с которой все десять казней египетских покажутся детской забавой. Энни неохотно подошла к изголовью кровати, желая лишь одного – оказаться как можно дальше от дома Кестеров. Она подозревала, что Тео хочется того же.
Ким уже не испытывала стеснения. Энни сомневалась, что она вообще заметила, как Тео осторожно подстелил пеленку ей под бедра и расправил простыню, заменявшую одеяло. Новый, особенно сильный спазм заставил роженицу застонать. Тео засек время, а затем тихим голосом дал Энни подробные указания, объяснив, что произойдет дальше и как ей следует действовать.
