Предупреждения Мантейфеля не могли не произвести должного воздействия на короля. Они «схватили его за темляк», как поступил однажды Бисмарк с императором. Двумя неделями позже, всего через шесть недель после выхода указа, король обратил внимание командиров полков на параграф в приказе своего отца от 6 августа 1808 года, в котором говорилось, что хорошему офицеру необходимы определенные нравственные качества, а также знания и «образованность». Однако Мантейфелю этого было недостаточно. Употребив все свое влияние, он получил гарантию, что ненавистные сертификаты начнут требовать лишь с 1 января 1863 года. 18 апреля 1862 года он послал королю меморандум (приложение 7), в котором иногда допускал весьма откровенные высказывания. В этом послании он говорит, что при отборе кандидатов на сдачу экзамена на звание офицера нужно не только требовать обязательного наличия сертификата об окончании военного училища, но и обращать на служебное рвение и здравомыслие не меньше внимания, чем на глубокое знание технических дисциплин.
Конечно же мы должны помнить, что в период, предшествовавший указу от 8 марта 1883 года, глава военного кабинета формально не был независим от военного министра, ибо был его подчиненным. Это объясняет, почему Мантейфель в своем сопроводительном письме просил фон Роона «не переносить на меморандум предвзятое мнение, которое, увы, сложилось у Вас обо мне, что я выступаю против военных училищ и технического образования, но прочесть все от начала до конца прежде, чем Вы приступите к правке». Снова и снова пытается он заверить, что его цель – всего лишь сделать так, чтобы в течение «следующих нескольких лет» в дополнение к предусмотренной законом образовательной лестнице существовал «другой путь» попадания на офицерские должности. Но он явно противоречит сам себе, добавляя, что даст возможность застраховаться в будущем от существующей тенденции использования унтер-офицеров для заполнения вакансий. Последнее, несомненно, преувеличение, вставленное, вероятно, для того, чтобы произвести впечатление на короля. Это правда, что в Баварии после революционного 1848 года не менее 250 унтер-офицеров было произведено в офицеры, но Пруссия не последовала ее примеру, и такая практика никак не заслуживала звания «существующей тенденции», даже если такое время от времени и случалось. И конечно, фраза Мантейфеля «лишь в течение следующих нескольких лет» была просто попыткой задобрить фон Роона.
По крайней мере, Вильгельм I понял Мантейфеля правильно, и по существу все его предложения были приняты. Указ от 23 апреля 1862 года перенес на 1 октября 1865 года дату, начиная с которой нельзя будет получить допуск на экзамен на получение офицерского звания без предъявления сертификата о среднем образовании, и далее объявлял, уже без указания каких-либо сроков, что особое служебное рвение и рекомендации достаточного количества офицеров могут полностью компенсировать отсутствие специального образования. Король, таким образом, уступал искусной демонстрации решимости и возлагал ответственность за набор новых офицеров на коллективное суждение офицерского корпуса. Но при этом он не покончил с двойственностью, которая постоянно сопутствовала вопросу об образовании начиная с 1808 года, и сохранил это положение вплоть до начала Первой мировой войны и даже позднее. По сравнению с предыдущим этот указ являлся еще большей уступкой определенным настроениям в рядах офицерского корпуса, чреватой серьезными последствиями.
Этот комплекс феодальных и провинциальных переживаний образовывал одно из многих направлений шедшей уже столетие «переоценки ценностей» – поскольку тут речь шла именно об этом. Разобраться в сути тех событий мы можем благодаря тому, что меморандум Мантейфеля был выслан для ознакомления трем генералам. Ответ одного из них (чье имя установить, к сожалению, невозможно, поскольку нет подписи или сопроводительного письма) говорит не о широте ума, но о глубоких чувствах и особенно о страстной ненависти к школам. Неизвестного критика – несомненно, это один из наиболее уважаемых генералов – больше всего раздражает положение меморандума, что кандидаты обязаны демонстрировать свой уровень образования до экзаменов, а не на самих экзаменах, как это было раньше, т. е. для того, чтобы им позволили сдавать экзамены, они должны принести сертификаты об окончании школы. Раньше, как он справедливо указывает, решение о допуске к экзаменам было всецело в руках экзаменационной комиссии, которая могла принимать во внимание не только соображения академической успеваемости; теперь же это решение принимается исключительно директорами школ. Он вообще не уверен в их объективности: они очень часто испытывают вражду или предвзятость по отношению к представителям лучших классов (под ними он понимал поместное дворянство и, вероятно, также офицеров), они также заражены деструктивным духом времени, и в придачу большинство из них – рационалисты.
