Но все остальные…
Слухи об атаке Якссона Ару распространялись по Империи как ударная волна, однако большинство подробностей были путаными и неопределенными. По приблизительным данным, погибли восемьдесят четыре важных члена Ландсраада, двести сорок один аристократ из Малых Домов и бесчисленное множество местных жителей, обслуживающего персонала, рабочих – этих людей погибло не менее десяти тысяч.
Оказавшись в имперской столице, охваченной хаосом и кризисом, Лето легко потерялся в этой суете. Императрица Ариката, правда, написала ему письмо, в котором благодарила его за бдительность, спасшую Императора. Канцлер Ридондо обеспечил Лето всем необходимым – одеждой, деньгами, едой, но не спешил с выдачей паспорта, без которого Лето не мог покинуть планету.
Пока Лето ждал, к нему обратилась Преподобная Мать Мохайем, настигшая герцога в одном из коридоров императорского дворца, и еще раз предложила нескольких подходящих невест для Пола, многие из которых прошли подготовку в Ордене Бинэ Гессерит. Лето счел предложения старухи докучными и неуместными, особенно в свете последних ужасных событий. Сейчас перспективы женитьбы Пола мало занимали герцога. Он отделался от Мохайем и отправился договариваться об отлете с Кайтэйна. Ждать оставалось всего час…
Когда корабль Гильдии прибыл на орбиту его чудесной океанической планеты, Лето смог наконец воспользоваться прямой связью и поговорить с Джессикой. Это стало первым событием, поднявшим ему настроение после катастрофы. На экране он видел радостную улыбку облегчения на прекрасном и милом лице. До этого момента Джессика не была уверена в том, что герцог жив; до нее доходили лишь обрывки слухов о происшедшей беде.
Когда пассажирский челнок отчалил от лайнера Гильдии и приземлился в космопорту Кала-Сити, Лето почти физически ощутил, как огромная тяжесть упала с его плеч. Открылся люк, к выходу подали трап, и все остальные пассажиры расступились, открыв дорогу герцогу. Он вышел из корабля первым, остро ощущая, что он и в самом деле жив. Он глубоко вдохнул свежий, пахнущий солью воздух. Несущиеся по небу облака предвещали вечерний шторм.
За ограждением взлетной полосы стояла огромная толпа в знакомых каладанских одеждах – рыбаки, рулевые, хозяева гостиниц, ремесленники, преуспевающие купцы и немногословные слуги. Слышался радостный ропот. Эта встреча взволновала Лето; его глаза затуманились от слез, но он сумел удержать их.
Впереди стояли Джессика и Пол, по сторонам от них – ментат Сафир Хават и Гарни Холлик; Дункан Айдахо держался за их спинами. Сердце Лето неистово забилось, когда они с Джессикой встретились взглядами; Пол рванулся вперед – четырнадцатилетний подросток с развевающимися иссиня-черными волосами, как у отца.
Лето спустился с трапа, и Пол буквально повис у него на шее.
– Я видел сон, в котором тебе грозила великая опасность!
Такая эмоциональность расстроила Лето, который не любил выказывать свои чувства на людях. Даже с леди Джессикой он всегда держался официально, допуская нежности только наедине с ней.
Он обнял мальчика за плечи, а потом отстранился на расстояние вытянутой руки, чтобы рассмотреть сына.
– Я спасся, Пол, но моя рана здесь. – Он прижал руку к сердцу. Память о трагедии будет долго преследовать его.
Из толпы навстречу Лето грациозной походкой величаво вышла Джессика, и Лето сразу заметил, что она изо всех сил, пользуясь ухищрениями Бинэ Гессерит, удерживается от того, чтобы броситься в объятия герцога, как это сделал Пол.
– Мой герцог, – произнесла она спокойно, хотя глаза ее горели, как хагальские изумруды.
– Моя госпожа.
Лето не мог больше сохранять холодную невозмутимость и пылко обнял любимую, чем вызвал шумное одобрение ликующей толпы.
Сафир, Дункан и Гарни, выждав несколько секунд, тоже поприветствовали герцога. От широкой улыбки шрам на лице Гарни стал похож на свернувшуюся багровую змею.
Подобно неудержимому потоку, остальные люди рванулись к герцогу. Казалось, каждый хочет похлопать его по плечу, но Сафир, Гарни и Айдахо ненавязчиво оттесняли в сторону самых напористых.
От толпы отделился бородатый человек в тяжелой коричневой накидке. На голове его красовалась прямоугольная шляпа, на которой был вышит лист папоротника. Над глазами нависали кустистые брови, взгляд был живым и проницательным, а сквозь густую бороду проглядывала приветливая улыбка.
