А Степана по причине еще советской настроенности вовсе не смущала та часть работы, что была им выполнена для дела Михал Михалыча, чей головной прибор стал символом доступности и новой демократии. Демократии, на которую жадными глазами из подворотен и руин семидесятилетней твердыни чаемого коммунистического общества смотрели национальные окраины и с широкими, и с узкими лицами восточного профиля, открывающими свои бары, рестораны, кофейни, казино, спортивные залы. Все они, объединенные общинами, родами,тейпами, считали своим долгом кучковаться в первопрестольной или иметь представительство.
Памятуя слова гения поэзии: "Не продается вдохновение,но можно рукопись продать", Степан с удовольствием и тихой радостью явился в гостиницу "Россия", где для него уже лежал пропуск в № 724. Номер оказался на самом деле квартирой –офисом,где, оформленная всеми принадлежностями зрелого существа, девочка – подросток, отзывавшаяся на имя "Татиана",провела Степана в кабинет начальника, являвшего собой по внешнему виду живописный образ щирого самостийника,почти Тараса Бульбу по габаритам, в безупречном костюме цвета асфальта. Обращение соответствовало украинской внешности, и было, таким братски любвеобильным, таким светски свойским, что нельзя, просто невозможно на него было не ответить раскрепощенностью души и теплотой откровенности.Остап Кочержинский, открыв сейф, стал выбрасывать на стол даже не рубли, а тонкие пачки стодолларовых купюр и розовых двадцатифунтовых бумажек. "Не хай, пригодятся!" – объявил он Степану. Степан сначала не понял, что вся эта заграничная денежная масса, его собственность. Обычно он привык получать деньги Родины в рублях, да и те в кассе со строгой отчетностью и росписью в бухгалтерских ведомостях.
"А здесь не то! Здесь инше. Здесь так! " – заявил Остап, одаривая посетителя широкой белозубой улыбкой. На правах хозяина он увлек Степана, несколько опешившего и упирающегося, в ресторан второго этажа.
Расшифровывать хитросплетения цифр и текста в меню Степану не пришлось, поскольку официант, лично опознав одного из посетителей гостиницы, молниеносно, что уже совершенно сбило Степана с толку, появился с подносами еды..-На закусочку, пожалуйста, буженина с квасом, а вот и вареники с вишней да крученики рыбные, да отбивные по-украински,да бутылочка коньяка "Украина" с лимончиком, –приговаривал приветливый официант, вглядываясь с теплотой и сочувствием в выражение лица Остапа, чья фигура являла собой всю вальяжность самостийной Украины среди москалей. Через полчаса – час внимательного отношения друг к другу и содержимому стола, новые друзья клялись уже в бесконечной привязанности и симпатии, поднимали тосты за Украину и Россию, обменялись номерами телефонов и расстались во взаимном удовольствии друг другом. Остап проводил до выхода Степана. И Степан, несколько осоловелый от еды и выпитого коньяка, уже совсем двинулся в сторону собора Василия Блаженного, как вдруг чьими-то сильными руками был, втиснут в автомобиль, и оказался в объятиях, уже второй раз!, все того же Бредова. В следующее мгновение шофер, даже готовый развернуться, чтобы следовать в противоположном направлении, вынужден был притормозить на какое-то мгновение, поскольку, чуть ли, не перед носом автомобиля, прямо на эстакаду шлепнулось что-то тяжелое. И Степан к своему ужасу в распластанном мешке крови и костей признал ту самую Татиану, которую только что видел в качестве секретаря у Остапа Кочержинского!
