Представив читателю суждения И. И. Антоновича, заметим, что сам он — не только авторитетный свидетель, но и активный участник драматических событий тех лет. Когда знакомишься с биографиями таких людей, лишний раз убеждаешься, насколько нелепы и циничны трафаретные мифы о закоснелости и несостоятельности «партийных бонз» советской эпохи. Партийную работу Иван Иванович начинал в Белоруссии и поныне гордится, что первое напутствие получил от П. М. Машерова. Работал лектором, заведующим отделом культуры ЦК Компартии Белоруссии, избирался секретарем Минского горкома партии. Интересно, что оправдал он и ожидания тех, кто в молодости прочил ему иную карьеру — ученого или дипломата. В 35 лет Иван Антонович стал доктором философских наук, с годами приобрел широкую известность как специалист в области социологии. Добился успехов и на дипломатическом поприще: за его плечами — опыт работы в ООН и ЮНЕСКО; позднее, во второй половине девяностых годов, он назначается сначала заместителем министра, а затем — министром иностранных дел Республики Беларусь. Первое знакомство с Зюгановым у него состоялось в восьмидесятые годы, когда работал проректором по науке одного из самых престижных учебных заведений страны — АОН при ЦК КПСС. Потом судьба свела их в аппарате ЦК КПСС — после АОН Антонович был назначен заместителем заведующего отделом ЦК. Вместе с Зюгановым вошел в состав руководства Компартии России, вместе они пережили нелегкий период ее становления. Геннадия Андреевича, всегда ценившего общение с талантливыми и одаренными людьми, особенно покоряли в Антоновиче его уникальные аналитические способности, непринужденное владение методикой анализа социальных проблем, что позволяло находить быстрые и верные решения в путаной и стремительно изменяющейся политической обстановке.
Становление Компартии России пришлось на время, когда на смену горбачевщине шла еще более агрессивная и беспринципная ельцинская клика, которая консолидировалась на разрушительной основе, укреплялась на своей социальной базе и была готова смести все, что только могло оказаться на ее пути. Уже по первым шагам Ельцина на посту председателя Верховного Совета РСФСР нетрудно было предположить, что он со своим окружением для достижения своих целей готов пожертвовать не только Союзом, но и Россией, всеми ее государственными структурами. Самые худшие опасения подтвердились в начале марта 1991 года после беспрецедентного сборища сторонников Ельцина в московском Доме кино. Поначалу оно было анонсировано как «встреча предпринимателей России с Б. Н. Ельциным», а затем переименовано во «всероссийскую встречу демократических сил». Общий смысл выступивших там «демократов» сводился к тому, что господствующим классом, который будет «кормить народ», должны стать кооператоры и предприниматели, что «настоящих демократов» можно вырастить лишь на почве рынка, базирующегося на ничем не ограниченной частной собственности.
«Политическая линия, выработанная на встрече, — писал в те дни в одной из своих статей Зюганов, — пряма, как оглобля. Сим орудием надлежит бить всех „не наших“ — „врагов“, „предателей“, „ненадежных“, невзирая ни на какие законы. В числе „не наших“ могут оказаться любой индивид или учреждение, хоть чем-то мешающие или просто не понравившиеся „демократическим силам“ и лично Б. Н. Ельцину… Завтра в число „не наших“ рискуют попасть и Съезд народных депутатов, и Верховный Совет РСФСР. И тогда, уж будьте уверены, с ними поступят так, как того заслуживают враги народа. То бишь „демократов“».
Последние слова можно было бы назвать пророческими. Только сам Геннадий Андреевич таковыми их не считает: по его мнению, любой имеющий глаза и уши был просто обязан понимать, что если Ельцина вовремя не остановить, сам он ни перед чем не остановится. Но, увы, даже среди значительной части членов КПСС не было понимания неотвратимости грядущей катастрофы. Пытаясь выбрать из двух зол меньшее, многие стали симпатизировать Ельцину. Другие, наоборот, поддерживали Горбачева, связывая с ним надежду на подписание Союзного договора, хотя процесс его подготовки принял затяжной и неопределенный характер. Далеко не все восприняли предупреждение ЦК Компартии РСФСР о том, что
