Гениталии Истины - страница 8

— Да, — подхватил левый, — а вот тот, кому она дороже жизни, вот он-то нам и сослужит службу.

Сима задумалась внутри своего мешка, покусала немного свои полные губки, понадувала вечно румяные щёчки и спросила:

— А что такое ГДР?

— Приедем — узнаешь! — ответили ей.

— А когда мы приедем? — не унималась девушка.

— К утру будем… — ответил левый и поморщился, встретив на Симином лобке руку правого.

— Через десять минут въедем в Польшу, — наконец заговорил рулевой, — там хо-ороший лесок будет…

Задние агенты синхронно расплылись в улыбках. Через какое-то время «Волга-Волга» действительно въехала в лес, а потом и вовсе съехала с трассы, и медленно покатила по лесной дороге. Сердце Симы заколотилось. «Снимите с меня мешок! Я не убегу!» — попросила девушка.

— Пожалуй… — сказал правый и снял.

— Да, это уж вряд ли, — согласился левый, — бежать тебе не удастся. И кричать, в общем-то, поздно…

В этот момент машина остановилась. Под рулём послышался звук растёгиваемой молнии. В ту же секунду пластмассовую Симину голову втиснули между спинками передних сидений, и рулевой скомандовал: «Открывай рот!..»

Следует особо отметить, что несмотря на отсутствие гениталий большинство игрушек всё-таки жили половой жизнью. Более того, в рамках нормального сексуального поведения были у них и сношения между представителями различных биологических видов. Это было возможно по той простой причине, что независимо от того, по чьему образу и подобию был создан каждый из них в отдельности, все они были, так или иначе, игрушками, как, собственно, и люди в руках Судьбы. В их же мире, прямо скажем, одном из лучших, в качестве Судьбы, как вы уже знаете, выступал мальчик Ваня. То есть Судьба, в том виде, в каком у древних эллинов выступала маловменяемая богиня Ананке, у игрушек была вполне себе с человеческим лицом. И, более того, с лицом детским.

Дабы пояснить этот тезис о некоторой сдвинутости границ сексуальной нормы в сравнении с сообществом человеков, скажу, что причина, по которой Парасолька ни разу в жизни не спал с многоумной обнимательной Тяпой заключалась совсем не в том, что она была обезьяной, но лишь в том, что такие обезьяны, как она, были не в его вкусе.

В большинстве семейных пар интимная близость сводилась к тому, что супруги просто раздевались догола, ложились в кроватку, крепко-крепко обнимали друг дружку и в умиротворении засыпали. Когда им хотелось чего-нибудь эдакого, они прибегали к поцелуйчикам всяких сортов, а также к облизыванию партнёра с головы до пят. Особую остроту и пикантность их отношениям предавали, конечно, совместные слёзы, сладко рвущие оба сердца безудержные рыдания. Но такая степень близости была доступна не всем, а тем, кому всё же была — далеко не каждый раз и то, как правило, вне семьи.

В человеческом сообществе аналог подобной остроты отношений можно обнаружить в следующем парадоксе: бывают в жизни любого мужчины такие моменты, когда его член при известных обстоятельствах, то есть в эрегированном состоянии, почему-то, казалось бы ни с того ни с сего, достигает размеров в среднем на полтора-два сантиметра длиннее, чем обычно при том же раскладе.

Однако, несмотря на всю экстравагантность сексуальной механики, весь комплекс уже социальных проблем, имеющий в своей основе всё те же гендерные мотивации, был в мире игрушек до безобразия схож с людским. Та же ревность, то же либидо, система запретов, страсть к их нарушению, воля к обладанию, доминирование, подчинение — ну, словом, вся эта наша с вами хрестоматийная чепуха. И, в общем-то, это вполне объяснимо и даже естественно, если дать себе труд понять, что во всяком совокуплении есть своя мера условности.

Поэтому, с одной стороны, в том, что в то утро пластмассовый майор Парасолька проснулся от того, что Алёнка нежно-нежно, сдвинув глаза на лоб, чтоб следить за реакцией партнёра, провела свои тёплым язычком по тому месту в низу его живота, где мог бы покоиться его спящий член, если бы таковой у него имелся, не было ничего удивительного. Такое бывало в их мире, и он даже сам не раз видел подобные эпизоды в X-фильмах. Но, с другой стороны, это было удивительно для него лично, поскольку раньше такого с ним не случалось. Сима никогда не целовала его в этом месте. Конечно, подруги рассказывали ей, что наибольшее удовольствие игрушечные мужчины получают от ласк того места, где у них располагался бы член, если бы они были людьми, но искала она его, почему-то где угодно, но только не там, где он действительно мог бы быть. Чаще всего в поисках виртуального члена майора Сима исследовала его подмышки или же пятки. Парасолька же, не желая её расстраивать, иногда делал вид, что ей вполне удаётся его находить, и от её вялых поцелуев в подмышку начинал исступлённо сопеть, словно заправский герой X-фильмов. Алёнка же как будто знала наверняка.