— Не согласен, — перебил Пыхтяков. — Категорически не согласен. На смену умершим от цирроза и по старости придут другие люди.
— Но потери могут быть весьма ощутимы, — отреагировал Розогонов. — Архиважно сместить акценты на привлечение в наши ряды образованной молодежи, интеллигенции, среднего класса, крестьянства.
— Крестьянство за нами уже ходило и пришло в такую… — Пыхтяков запнулся, подыскивая нужное слово или оборот, — в такую плачевную ситуацию, что нам не удастся привлечь его вновь на нашу сторону. Разве только бедняков.
— И очень хорошо, — заметил председатель, — их-то как раз большинство. Следующее, что губит коммунистическое движение, товарищи, — это множество коммунистических партий, что неминуемо приводит к дроблению голосов сочувствующих. Амбициозность руководителей некоторых партий не позволяет объединиться в мощный, сплоченный кулак, способный нанести сокрушительный удар по буржуазному антинародному строю.
Розогонов сделал небольшую паузу, снова вытер пот носовым платком, неожиданно чихнул, получил пожелания крепкого здоровья от трех присутствующих и закруглился:
— И последнее, товарищи. Также вкратце. Учение Великой тройки, по нашему мнению, не соответствует настоящему моменту. На сегодняшний день предпосылки революционной ситуации и необходимые условия уже другие. Но по этой теме выступит Бенедикт Сергеевич Острогов-Гондурасский.
Докладчик встал, вынул конспект и начал читать:
— Товарищи! Назрела насущная необходимость понять обстановку и выбрать единственно правильный путь. Он есть. И заключается в решении трех исключительно важных, я бы сказал — первостепенных задач, вытекающих из сложившейся ситуации. Первое: необходимо нести в массы и стойко закреплять основы понимания диалектического материализма. Второе: пусть Святослав Иванович на меня не обидится, но нам нужен лидер, вожак, колосс ума, способный убедить и увлечь за собой массы. Нам нужна личность масштаба Велимира Ильича Лемина. И никак не меньше. Третье: подготовка и осуществление коммунистической революции немыслимы без привлечения на руководящие роли верхнего эшелона партии большого количества лиц нетрадиционной национальности, по-простонародному — евреев. Это три необходимых условия или, если хотите, три составные части благополучного проведения предстоящей революции. Теперь о том, что нам необходимо для успешного проведения революции: первое — голод и, как следствие, гнев народа. Второе — деньги. Много денег.
— Где вы собираетесь брать деньги? — спросил Розогонов.
На помощь оратору пришел Вараниев:
— И для нас Саввы Морозовы обозначатся!
Докладчик продолжал:
— Из всех стоящих перед нами задач наиболее трудной является поиск вожака. Честно говоря, путь решения этого вопроса мне пока не виден, но надо пробовать все возможные варианты.
— А я бы на первое место поставил поиск достаточного количества евреев, — высказал мнение Семен Федорович Рып.
— Вот вы этим и займитесь, — предложил председатель, — вам это по теме. Ведь у вас там Еврейский автономный округ.
— Округ-то у меня есть, да вот евреев в нем нет, — небезуспешно попытался увильнуть от задания Рып, — единичные экземпляры, можно сказать, остались. Как уссурийского тигра оберегаем.
— Хорошо, подумаем, где их взять, — согласился Розогонов.
— Позвольте мне продолжить, — виноватым голосом попросил Острогов-Гондурасский. Но, чуть промедлив, добавил — Хотя я уже все сказал.
Слово снова взял Розогонов:
— Докладчик прекрасно изложил суть в форме тезисов. Вопросы будут?
Вопросов не оказалось.
Перешли к организационным моментам. Заслушали доклад Вараниева о финансовом положении дел в партии, и работу за отчетный период признали успешной. Поступившее от Ивана Николаевича Иванова предложение брать банки для пополнения партийной кассы было отвергнуто. Вараниев так и сказал:
— За это точно башку оторвут. И не только башку!
Иванов попытался было возразить, мол, во всех органах есть сочувствующие, нас не тронут. На что Вараниев ответил двусмысленно, хотя и весьма лаконично:
— Не органы отрывают органы.
Вопрос закрыли. Еврухерий задремал. Он чувствовал себя паршиво. Собрание закончилось, все разошлись, но осталась четверка: председатель партии Розогонов и наиболее приближенные к нему товарищи. Их было трое: Вараниев, сам Макрицын и Шнейдерман.
