Да, глобальный розыск охотился на семерых одаренных, “сбежавших” с Острова, но в подземке остались далеко не все. Мегани отправилась в свою родную деревню на юге, а братья Раджи — в Дивали, город, почти стертый с лица земли мощнейшим землетрясением. Шин Эйлер быстро сошелся с Захарией на почве совместных интеллектуальных усилий, а Эвридика Эвери пошла по стопам своего брата, и теперь готовилась к вступительным испытаниям в офицерский состав. И лишь Томас никак не мог пристроить себя. Подземка с ее строгим режимом и распорядком и без того угнетала парня, а свадьба Ойтуша и Сати только подлила масла в огонь. Так же как и в мире одаренных, в сопротивлении Томас не чувствовал себя как дома.
— Совсем забыл спросить, — начал Ойтуш. — Кто из твоих умников додумался начинить поезд из Джамото-Гана полумиллионом бумажных агиток?
Айзек недовольно зарычал:
— Ты думаешь, это наших рук дело?
— А чьих же тогда? — спросила Сати.
— Они называют себя “ОО”, — отозвался киборг, продолжая наблюдать за дорогой.
— “ОО”? — переспросил Ойтуш. — Отряд Одаренных?
— Скорее уж, Отъявленные Остолопы, — сказал Айзек. — Независимая группа, считающая себя истинным сопротивлением. Они у протектория сейчас как шило в заднице.
— Чем они занимаются? — спросил Ойтуш.
— Вандализмом. Устраивают акты неповиновения.
— И успешно?
— Ну как сказать, — Айзек на секунду задумался. — Три дня назад они ликвидировали склад с амопенталом. Взорвали.
— Амопентал — наркотик для сиделок, — вспомнила Сати. Уж кому, а ей он был отлично знаком.
— Неплохо, — отозвался Ойтуш.
— Неплохо только на первый взгляд, — заметил Айзек. — Но если разобраться, что это влечет за собой… Любую выходку этих “ОО” протекторий встречает удвоенными мерами безопасности, санкциями, карательными процессами. Законопослушный народ ненавидит это самопровозглашенное “сопротивление”, а значит никогда не пойдет и за нами.
Ойтуш и Сати переглянулись: последние несколько месяцев Айзек бредил войной, наращивая вооружение с маниакальным упорством. “Законопослушному народу” в его планах также было отведено не последнее место. Жители Метрополя должны были очнуться от многолетнего сна и примкнуть к повстанцам в борьбе с протекторием.
— Айзек, — осторожно начала Сати, вспомнив слова Даны Хатт о том, что сопротивлению никогда не одержать победу. Но в этот момент случилось нечто из ряда вон выходящее: джип заглох прямо посреди туннеля. Отключились и фонарики, которые Ойтуш и Сати держали в руках. На какой-то момент все трое погрузились в непроглядный мрак подземки. Ойтуш вслепую метнулся к пулемету, но уже в следующую секунду освещение вновь появилось, а двигатель заработал как ни в чем не бывало.
— Что это только что было? — спросил Ойтуш, глядя на недоумевающего Айзека.
— Понятия не имею, — Айзек ответил не сразу: сверялся с картинкой, которую посылали в его мозг разведывательные дроны. — Какой-то локальный сбой.
— Сбой чего? — переспросила Сати.
— Всей техники. Электроники. В радиусе двух метров вокруг нас.
— А как же ты? — Сати посмотрела на его кибернетические части.
— Я не выйду из строя ни при какой аномалии, — серьезно сказал Айзек. — Я полностью автономен. Мои имплантаты будут функционировать, пока бьется мое сердце.
Спустя какое-то время он добавил:
— Мы привели в подземку многих одаренных. Мир меняется, и многие из них сами захотели примкнуть к нам в эти неспокойные времена. Но сила одаренных — это нечто за гранью понимания, нечто, не поддающееся управлению до конца.
— Ты хочешь сказать, что это сделал кто-то из одаренных? — спросила Сати. — Кто-то вырубил мотор и наши фонари?
Но Айзек лишь развел руками. Ойтуш тоже молчал. Он не хотел говорить о том, что за долю секунды до того, как свет снова появился, он увидел в тоннеле нечто странное. Даже не увидел, поскольку темнота была непроглядная, а ощутил, воспринял неким шестым чувством: они были здесь не одни.
Ойтуш не хотел беспокоить Сати и Айзека, делясь своими ни на чем не основанными предположениями, просто до конца поездки не отводил взгляда от тоннеля и держался поближе к пулемету.
***
