— Что это? Самолеты? — Том продолжал всматриваться в небо, но не видел ровном счетом ничего необычного.
— Хуже, — Мэгги прищурилась: должно быть задействовала свои оптические модификации. — Бомбардировщики. В стелс-режиме.
Двое стояли и смотрели в небо, такое красивое от восходящего солнца, вот только Томас, чувствовал себя полным идиотом: впервые на его памяти неодаренная могла воспринимать больше, чем он.
— Попробую подключиться к пилотам, — сказал он, но через пару секунд чертыхнулся, — Беспилотники! Все до одного.
— Боюсь, что я знаю, куда они летят, — обреченно произнесла Мэгги. В этот момент ей захотелось не то плакать, не то бежать куда подальше, исчезнуть, раствориться, залечь на дно. Но страх от того, что видели ее усовершенствованные глаза, намертво приковывал к месту. Семерка черных и прекрасных бомбардировщиков, напоминающих стрекоз, летела на юг. Чтобы обрушить свои бомбы на непокорный город Прато-Гамму.
— Ну? Насколько все плохо? — Ойтуш внимательно следил за взглядом доктора Атли. Ее глаза, обеспокоенные поначалу, теперь выражали живой интерес.
— Все довольно необычно, Ойтуш, — сказала она, не отрываясь от результатов его расширенной электроэнцефалограммы. — Я вижу здоровый мозг, адекватно реагирующий на раздражители. Наблюдаются небольшие проблемы со сном, но это можно списать на стресс и стремительную смену обстановки.
— Тогда что не так, Зои? — Ойтуш стащил с головы датчики, в которых провел последние шесть часов.
— Я заметила повышенную активность гамма-волн. — Атли принялась увлеченно жестикулировать — так было всегда, когда она волновалась. — Это не патология, скорее, особенность мозга, которую я привыкла наблюдать довольно часто.
— У кого?
Атли покачала головой, словно сама не верила полученным результатам.
— У одаренных, Ойтуш.
В медблоке повисло молчание.
— Выходит, я одарен?
— Я не могу это утверждать, — Зои откинулась на спинку железного стула. — Я лишь пытаюсь простым языком объяснить тебе то, что показывает мне спектр твоей ЭЭГ. Устойчивая активность гамма-волн — это состояние, присущее работе мозга между сознанием и подсознанием. Именно в таком режиме работает мозг одаренных: за гранью человеческих способностей.
— То есть, — Ойтуш пытался переосмыслить сказанное врачом. — Я как бы одаренный без одаренности?
— Мой совет тебе — хорошенько выспись, отдохни, — женщина свернула, висящие над столом окна. — И перестань наживать себе врагов.
Говоря о врагах, Зои кинула взгляд на не до конца зажившие ссадины Ойтуша, полученные в результате схватки с Томасом.
— То, что ты видел в тоннеле — вовсе не признак психического расстройства, — резюмировала Зои. — Скорее, стресс в сочетании и природной мнительностью и склонностью к паранойе.
— Понятно, — вяло ответил Ойтуш, поднимаясь с кушетки. На самом деле он был рад, что Атли не обнаружила в его мозгу какую-нибудь опухоль, вызывающую галлюцинации. — Спасибо. Пойду скажу Сати, что я совершенно здоров. Хоть одной проблемой будет меньше.
— Да уж, проблемы ей сейчас нужны меньше всего, — улыбнулась женщина. — Береги ее нервы хотя в ближайшие три месяца, пока идет закладка органов.
— Ты о чем? — не понял Ойтуш.
— Она что, не сказала тебе? — тонкие брови Зои Атли поползли вверх.
— О чем? — Ойтуш почувствовал, что его жестоко обделили какой-то важной информацией.
— О, — Атли смотрела на него чуть ли не с жалостью. — Лучше ей самой сказать тебе об этом.
“Сати ведь хотела поговорить со мной о чем-то”, — задним умом сообразил Ойтуш. — “А я, осел, не стал ее слушать”.
— Немедленно говори мне, что с Сати, — тоном, не допускающим компромиссов произнес он. — Если Сати больна, то я…
— Сати не больна, Ойтуш, — мягко сказала врач. — Сати беременна.
Это было уже делом чести. К полигону стягивалось все больше и больше людей, многие забрались на второй этаж, чтобы лучше видеть происходящее. Через две минуты после начала поединка, Айзеку пришлось отключить вспомогательные каналы связи с дронами-спутниками, с которыми он практически никогда не расставался. А все ради того, чтобы максимально сконцентрироваться и перестать уже пропускать удары.
