Вайла обернулась и с озабоченным видом смотрела, как он пишет. Гектор чувствовал, что она старается его понять, и был доволен, что ей это не удастся и она не будет огорчаться или беспокоиться из-за таких его размышлений о любви. И вдруг, когда он подумал об атмосфере огромного счастья, окутавшей его и женщину, с которой он не мог обменяться и десятком слов, Гектора осенила еще одна догадка.
Цветочек № 15. В любви те, кто по-настоящему понимает друг друга, возможно, никогда не смогут договориться.
Вайла вернулась к экрану, а на нем опять появилась реклама творога, в которой олени хором распевали песню на фоне снежных просторов, и эта сцена поразила до глубины души девушку из страны, где никогда не бывает ни снега, ни льда.
Гектор перечитал свои записи о первой составляющей и счел их превосходными. Возможно, таков был один из эффектов средства профессора Корморана? Или любовь сама по себе невероятно вдохновляющая тема? Но одновременно его размышления были не слишком обнадеживающими: если он не сумеет раздобыть антидот и если по какой-либо причине они разлучатся с Вайлой, то выходит, остаток жизни им придется провести в адских муках абстиненции?
— I got you under ту skin[11].
Гектор подпрыгнул, услышав слова, произнесенные Вайлой. Она смотрела клип Мадонны, двигавшейся по дорожке, усыпанной лепестками роз. Английские слова песни воспроизводились субтитрами, написанными странными буквами-вермишелинами, явно тайскими, достаточно близкими к языку Вайлы, чтобы она могла понять смысл.
— I got у ou under ту skin, there is no explanation[12] — с триумфом повторила Вайла, глядя в глаза Гектору.
Клара все еще любит Гектора
— Я хочу поехать в Шанхай, — сказала Клара.
Гюнтер вздохнул. Он смотрел на Клару, такую изящную в строгом костюме, и вспоминал, что был чемпионом университета по дзюдо, служил в батальоне горных стрелков, а потом реструктурировал столько компаний, что мир бизнеса прозвал его Гюнтером Чистильщиком. Сегодня он руководил европейским подразделением крупной международной фармацевтической фирмы и ее филиалами в других странах, но вдруг почувствовал себя слабым и уязвимым перед этой малышкой по имени Клара, которая весила в два раза меньше его и, похоже, все еще была влюблена в парня, не способного, по ее же рассказам, заставить сантехника нормально выполнить свою работу.
Он вспомнил слова старого психиатра Франсуа и подумал, что тот прав: следовало бы изобрести вакцину от любви, и к черту профессора Корморана с его безумными пилюлями!
Но так Гюнтер думал только три с половиной секунды, а потом сразу сосредоточился на своей цели: отыскать профессора Корморана. И даже сказал себе, что желание Клары отправиться в Шанхай можно использовать для решения этой задачи. Понимаете, в этом-то и сила таких людей, как Гюнтер: они никогда больше трех секунд не смешивают эмоции с практическими интересами, и именно поэтому когда кого-то увольняют, то этот кто-то — вы, а не они.
Что ж, почему бы не отправить в Китай эту миниатюрную адскую машинку, которая погружает его то в яркий свет, то во тьму, превращая в недостойного отца и мужа?!
Одновременно он подумал, что стоит ей уехать — и он будет сходить с ума от желания знать, чем она занята в каждую конкретную минуту. Правда, с другой стороны, благодаря средствам, уже задействованным для поисков профессора Корморана и контроля за инициативами вышеупомянутого Гектора, будет не так сложно отследить и распорядок дня Клары. А почему бы ему тоже не отправиться в Китай? Директор азиатского отделения давно просит его приехать, так что можно воспользоваться случаем и вправить ему мозги.
— О’кей, — ответил он, — поезжай когда хочешь. Чем скорее, тем лучше.
Тут он заметил, что Клара удивлена, и понял, что набрал очки. Страх, как бы тебя не бросили, подумал он, ему подвержены все. Это он знал наверняка.
— Тебя не огорчит мой отъезд? — обеспокоенно спросила Клара.
— Вовсе нет. Почему это должно меня огорчать?
— Ну не знаю… Я ведь наверняка там встречусь с ним…
— Я полагаю, что люди имеют право на эксперименты…
— …но потом должны за это расплачиваться, — договорила за него Клара.
