— А химик?
Мари-Клер снова посмотрела на Гюнтера, и тот утвердительно кивнул.
— Химик сошел с ума, — сказала Мари-Клер.
— Сошел с ума?
— Мы думаем, что он решил протестировать одно из новых веществ на себе. Теперь его мысли бессвязны. Его… увезли в лечебницу.
— Ну что за мерзавец, — сказал Гюнтер, приступая к третьему бокалу коньяка.
Мари-Клер продолжила свой рассказ. Исследования, посвященные любви, уже обошлись лаборатории в сотни миллионов долларов и вот-вот должны были привести к конкретным результатам, когда великий профессор исчез. Конкурирующие компании разрабатывают ту же тему, то есть идет нечто вроде гонки со ставками в миллионы долларов.
Наступила тишина. Гюнтер и Мари-Клер пристально глядели на него, и у Гектора возник вопрос. Он был почти уверен, что знает ответ, но все-таки задал его:
— А зачем вы мне все это рассказали?
— Чтобы вы его отыскали, — сказал Гюнтер. — Необходимо найти профессора Корморана.
Кто вы такие, чтобы претендовать на приручение любви? Под предлогом облегчения страданий вы намерены навязать рабство. Кондиционер для чувств — вот ваша цель. Профессор Корморан вам не помощник, профессор Корморан устремлен к горизонтам, которые вам неведомы, потому что вы хотите закармливать весь мир своими пилюлями, вот и все. Профессору Корморану, главное достоинство которого доброта, жаль вас.
Профессор Корморан действительно изменился, он теперь говорил о себе в третьем лице почти во всех письмах к Гюнтеру и Мари-Клер. Может, неожиданный эффект новых веществ, которые он увез?
Гектор сложил письмо и посмотрел на стюардессу, подходившую к нему с шампанским. Он обрадовался, так как действие шампанского было ему знакомо. К тому же на стюардессе был симпатичный восточный наряд — длинное платье с разрезом сбоку поверх шелковых брюк. И, как вы догадались, она и сама была с Востока, потому что Гектор направлялся в страну — ближайшую соседку Китая, где отыскались последние следы профессора Корморана. Поскольку эта страна много лет назад была захвачена Гекторовой, он надеялся встретить там немало людей, говорящих на его языке. Надо сказать, что Гектор не отличался особыми способностями к языкам, к тому же восточные языки — не самые легкие: говорить на них трудно, а писать еще труднее.
Однако стюардесса говорила только по-английски. Она спросила Гектора, летит ли он в ее страну как турист или по делам, и Гектор ответил «турист», подумав: интересно, как бы эта девушка среагировала, признайся он, что его цель — поиски сумасшедшего ученого.
Болтовня со стюардессой и шампанское оказали благотворное воздействие на Гектора, поскольку позволили ему не думать о Кларе.
Перед поездкой он долго разговаривал с ней. Точнее, он начал с вопросов, пытаясь выяснить, почему Клара так часто грустит. Вначале Клара твердила, нет, ничего подобного, она совсем не грустная, это все выдумки Гектора. В конце концов она призналась, что по-прежнему очень любит Гектора, но не совсем уверена, влюблена ли она в него по-настоящему, как раньше. Гектор выдержал удар вполне прилично: если ты психиатр, то привык принимать что угодно со спокойным лицом, хотя иногда чего только не наслушаешься. Однако теперь, в самолете, ему потребовалось шампанское и беседа со стюардессой, чтобы устоять перед желанием схватить телефон, установленный в кресле, и названивать Кларе каждые полчаса. Мало того что он понимал всю бесполезность этого, ко всему прочему он догадывался, что размеры счета за такие переговоры могут шокировать даже Гюнтера.
Любовь универсальна. Сказав это, задумаешься, дает ли нам что-то такое определение. А потом ответишь: да, дает, потому что оно позволяет вышвырнуть на помойку все культурологические глупости — раз, и нету. Желтые, белые, красные, черные, — любовь заставляет трепетать всех нас, независимо от расы, культуры или системы налогообложения. И вообще, вчитайтесь в любовную поэзию любой страны мира и любой эпохи; спорю на что угодно: вы найдете там одно и то же — тоску из-за разлуки с любимым человеком, радость новой встречи с ним, оды его красоте и тем восторгам, какие она сулит, желание спасти свою любовь от всех опасностей и насладиться ее триумфом. Попробуйте сами, и вы убедитесь, что я прав, так что придется вам заткнуть пасть, придурки.
