Мышонок сунул свой нос в то место, где исчез паук. Нос тоже исчез. Мышонок сунул туда свою голову.
- Ой, - сказал он. - Это, оказывается, щель! Про эту щель прабабушка Агриппина, наверно, не знает. Иначе бы она и ее пометила крестиком.
Мышонок Терентий лез вперед без остановок. Нос его дрожал, потому что там впереди пахло чем-то неподземным.
Щель повернула. Возникло сияние. В этом сиянии шагал мохнатый толстенный паук. Он казался громадным.
Сияние все разрасталось, а паук уменьшался.
Наконец сияние превратилось в свет, льющийся со всех сторон, а громадный мохнатый паук - в обыкновенное насекомое.
Потом он и вовсе исчез.
Потому что мышонок Терентий вдруг и сразу все вместе увидел: голубое небо, синюю-синюю реку, желтый песок, зеленую траву и почти малиновые стены крепости.
Известно: кто сможет все это увидеть не по отдельности, а все сразу, тот непременно станет художником.
- Какой восторг! - прошептал мышонок Терентий. - Это не описать словами.
Мудрая прабабушка Агриппина сидела неподалеку в тени лопухов, глядела на своего правнука, вытирала глаза платочком и говорила сама себе:
- Я знала. Я всегда знала, что он найдет выход.
ПРИХОДИ КО МНЕ ЛЮБОВАТЬСЯ
Ты чего глаза зажмурил! - спросил Попугаев Вовка.
Мышонок Терентий повернул голову, но в глазах его все стояли голубое небо, синяя-синяя река, желтый песок, зеленая трава и почти малиновые стены крепости.
- Восторг! - сказал мышонок Терентий.
- Где? - Вовка глянул туда-сюда. Кулаки сжал - вдруг над ним шутят? Потом сказал: - Ага! Надел красные трусики и выставляешься. Да у меня пять красных трусов в комоде.
- Ах! - сказал мышонок Терентий. - Разве об этом речь? Если бы я умел рисовать! Я бы нарисовал голубое небо, синюю-синюю реку, желтый песок и почти малиновые стены крепости с башнями.
- Раз плюнуть. Пять минут на все дело, - сказал Попугаев Вовка.
Мышонок Терентий оробел. Подтянул трусики к подбородку.
- И все на уровне восторга?
- Даже выше. - Попугаев Вовка надул живот до отказа. - Я уже сто картин нарисовал. Приходи ко мне любоваться.
Мышонок Терентий обрадовался. Поблагодарил Вовку три раза. Спросил Вовкин адрес.
- Я приду. Я приду непременно...
Потом принялся смотреть в небо над башнями. Древние башни летели вверх в беспредельность. Синяя-синяя река косо падала вниз. Желтый песок сливался с рекой и отвесно уходил в глубину.
- Это же только на первый взгляд все стоит на своих местах. А на самом-то деле все-все летит, - прошептал мышонок Терентий.
- Бедный мышонок, - вздохнула в тени лопухов прабабушка Агриппина. Это летит земля... Представляю, как ему будет трудно.
МЫШОНОК ТЕРЕНТИЙ ВЗОБРАЛСЯ НА ГОЛОВОКРУЖИТЕЛЬНУЮ ВЫСОТУ
На следущий день мышонок Терентий причесался, умылся и опять причесался: сто картин на уровне восторга - это обязывает. Попросил прабабушку Агриппину погладить трусики. И пошел к Попугаеву Вовке.
Когда Попугаев Вовка открыл дверь, мышонок Терентий вытер ноги о коврик и поздоровался.
- Как дела? - спросил Вовка. - Давай я тебя в бильярд обыграю, в настольный?
- Если можно... я бы посмотрел картины... - сказал мышонок застенчиво.
Попугаев Вовка почесал в затылке. Полез под диван. Вытащил оттуда альбом.
Мышонок открыл обложку, готовый выражать восторг вздохами разной тональности. Но...
Странички альбома склеились. От них пахло заварным кремом, клубничным вареньем, сыром. А когда мышонок Терентий все же отлепил одну, то увидел команду косматых боксеров с красными носами, жирными ушами и тусклыми глазами. На майках у них были налеплены конфетные фантики с названием "Лимон".
Мышонок Терентий посмотрел на Вовку испуганным взглядом и прошептал:
- Я пойду...
- Куда?! В гостях все расхваливать нужно. И улыбаться... - Попугаев Вовка так улыбнулся, что мышонок тут же выскочил из квартиры.
Мышонок Терентий мчался по улице.
Попугаев Вовка за ним.
- Не умеешь в гости ходить - не ходил бы! Невежа.
А крепостная стена совсем близко.
Мышонок Терентий шмыгнул в дверь самой высокой башни. Помчался по каменной лестнице. Витками. Все вверх.
На крутой крыше самой высокой башни была избушка-сторожка со своей крышей, кстати, тоже крутой. Выше уже ничего не было, только копье железное, на котором поскрипывал, поворачиваясь, медный флаг.
