– Покататься хочу. На качелях!
Мадьяр недоуменно прищурился, но потом молча кивнул. Он беспрестанно ворочал языком во рту, не размыкая губ. Из-за плеча хозяина показалась потная физиономия его жены. Она была в одной рубашке, широкие бордовые бретельки местами потемнели от пота. В одной руке женщина сжимала деревянный половник, другой поддерживала ухватившегося за ее шею замурзанного малыша. У женщины – жгучей брюнетки – вид был сумрачный, недобрый. Должно быть, он показался этим людям подозрительным. У Грэка пропало всякое желание кататься на качелях, но в этот момент мадьяр управился наконец со своим неподатливым языком и произнес:
– Извольте. И охота вам, в такую жару? – Он спустился по приставной лесенке и пошел к качелям. Грэк, пропустив его вперед, последовал за ним. От фургона до качелей было рукой подать.
– Сколько с меня? – смущенно спросил обер-лейтенант. «Решили, верно, что я рехнулся», – подумал он. Пот, ливший с него ручьями, и впрямь мог свести с ума. Грэк утер лицо рукавом и по деревянным ступеням взошел на подмостки качелей. Мадьяр отпустил тормозной рычаг, и лодка медленно закачалась из стороны в сторону.
– Только не раскачивайтесь слишком высоко, – сказал мадьяр. – Иначе мне отойти нельзя – смотреть надо. Такое правило. – Грэк передернулся – акцент мадьяра резал ему ухо, он выговаривал немецкие слова мягко, в то же время тягуче и пренебрежительно цедя их сквозь зубы. Казалось, что он говорит на каком-то странном языке, карикатурно похожем на немецкий.
– Нет, нет, не беспокойтесь! Ступайте, – сказал Грэк. – Да, сколько я вам должен?
Мадьяр пожал плечами:
– Одного пенго хватит.
Грэк сунул ему в руку свой последний пенго и осторожно взобрался на качели. Лодка оказалась шире, чем он предполагал. Грэк сразу почувствовал себя уверенно и без труда начал осваивать нехитрую технику катания, которую столько раз наблюдал со стороны. Он крепко ухватился за канаты, но тут же разжал пальцы и поспешно смахнул с лица набегавший пот. Потом, крепко взявшись за канаты, Грэк согнул колени, подавшись вперед, снова выпрямился, снова прогнул колени – и был приятно удивлен, обнаружив, что лодка начала качаться вместе с ним. Все оказалось очень просто: нужно лишь подладиться к заданному ритму – вовремя сгибать колени, не тормозить качели. Лодка пойдет вперед – откидывайся назад, выпрямив колени; качнется назад – падай вперед, не выпуская каната из рук. Вот и все. Это было чудесно.
Грэк заметил, что мадьяр все еще не ушел, и раздраженно крикнул: «Ну что вы там? Ступайте!». Тот покачал головой, но не двинулся с места. Грэк больше не обращал на него внимания: он вдруг понял, что катание на качелях, без которого он до сих пор обходился, – весьма существенный элемент человеческого существования. Нет, это в самом деле восхитительно! Свежий ветерок, летевший навстречу качелям, осушил пот на его лице, охладил тело. Каждый толчок словно вливал в него новые силы. Да и весь мир кругом теперь то и дело менялся у него на глазах. Только что перед ним было лишь дно лодки, плохо пригнанные грязные доски с широкими щелями, но вот качели описали полукруг – и открылось бездонное небо.
– Эй, осторожней, тише! – закричал внизу мадьяр. – Остановитесь. – Он дернул рычаг, и какая-то мягкая, но непреодолимая сила остановила качели.
– Да убирайтесь же вы! – крикнул Грэк. Но мадьяр снова покачал головой. Тогда Грэк опять быстро раскачал свою лодку. До чего же хорошо – вот лодка отходит назад, словно разбегается, и один миг ты висишь в воздухе, параллельно земле, а перед глазами – грязные доски, граница твоего мира. Но вот рванулась, понеслась вперед лодка, и ты уже топаешь по небу, и небо над тобой синее, безбрежное, будто ты лежишь на лугу и смотришь вверх. Но только тут оно ближе, куда ближе. Л по сторонам и смотреть не стоит.
Вот слева торговка все еще укладывает в корзину свои абрикосы, кажется, они у нее никогда не кончатся! А справа торчит этот мадьяр – белокурый толстяк, и следит, чтобы ты качался по правилам. Время от времени в поле зрения врывается несколько домишек, чтобы тут же исчезнуть снова. Фуражка слетела у него с головы.
