К неменьшему удивлению Вадима, и Брэнсон не полез в бутылку от такого наезда! А уж ему-то, казалось бы, сам бог велел. В голове у Вадима в очередной раз рассыпался сложившийся было паззл представлений о том, кто есть кто в этой троице. Только сейчас он сообразил, что главный-то, похоже, Витька. Как в том анекдоте. «Кто ехал – не знаю. Но шофером у них – сам Президент, мля!..» Хотя, может быть, и немного наоборот… Но суть-то!
«Кажется, я чего-то недопонял, – пришло в голову Вадиму. – Я ж Витьку с детства знаю… Он всю жизнь ничем кроме своей науки не занимался! Как вышло, что он командует и представителем Космофлота, и – что, пожалуй, куда более круто – одним из высших руководителей, а то и владельцев Ассоциации?» Как-то до сих пор Лунин считал друга детства обыкновенным доктором наук…
– Нет, я с вами точно бахнусь! – сказал Вадим, когда Витька закончил выволочку партнеров. – Ты меня уже и на работу определил? Даже не спросясь?
– Надеюсь, до окончания спасательной операции ты все же останешься в своем уме, – не остался в долгу Кремер. – А то лечить тебя придется… А по работе… Ты что, откажешься заняться тем делом, к которому так стремился? Разве не ты сегодня собирался кому-то морду бить по этой теме? Я ведь помню, с каким скандалом тебя уходили из института! Можно было подумать, не лаборанта увольняют, а как минимум начальника отдела! Как ты тогда орал!
– Я тогда таким умным, как сейчас, еще не был… – проворчал Вадим. Ему не хотелось вспоминать ту историю. Да и сегодняшнюю встречу тоже…
– Ну, вот и отлично, – заключил Витька. И без особого перехода заговорил о деле: – Значит так. Я с нашей техбазой созвонился. Аппаратуру они уже грузят. Предлагаю отправиться на место и там все решить окончательно.
Никто не стал возражать.
До дачи добирались тем же экранолетом, на котором летели с аэродрома. По пути чего-то ели. Не то поздний ужин, не то ранний завтрак. Лунин даже не запомнил толком, с чем именно были те бутерброды. Он в основном размышлял о грядущих переменах в жизни и гадал, какими же они могут быть. Должность единственного механика по андроидам могла оказаться не такой уж синекурой. Сколько там было еще работы, Вадим знал лучше кого бы то ни было. В конструкцию следовало внести массу изменений. Не в этих, конечно: тут просто не успеть. А вот дальше… Поменять материалы на более качественные… Они с Горчинским, в силу обстоятельств, вынуждены были по большей части заниматься самодельщиной из подручных средств. В результате машина получилась перетяжелённой до предела. Теперь же можно будет питание сделать автономным. На топливных элементах. Глаза поставить правильные, а не те окуляры, что были до сих пор… Облегчить и упрочить скелет… Довести плотность нервной сети и тактильных датчиков до соответствующей живому организму… Эмулировать все органы, если потребуется, черт побери! Полностью воспроизвести голосовой аппарат! Чтобы речь была нормальной, а не синтезированной. И главное – освободить объем черепа. Тогда – готовый протез тела! Это была мечта Горчинского… И хотя Вадим не разделял мысли учителя о том, что это главная задача, но сделать это все равно следовало, потому что было необходимо…
Но и без того у андроидов имелась немалая область применения. Космос… Дно океана… Работы в тяжелых условиях – в зонах атомных реакторов, за Полярным Кругом… Да просто нудные и неинтересные, куда живого человека калачом не заманишь.
6
Они с Горчинским любили порассуждать, каким мог бы быть мир, в котором «вкалывают роботы – счастлив человек!» Картина получалась совершенно фантастическая. И не такая уж дурацкая или утопическая, как Лунину тогда по молодости казалось.
Что-то вроде известного платоновского пассажа насчет того, что в будущем даже самый бедный гражданин сможет иметь не менее трех рабов. Вадима, знавшего сей перл со школы, Горчинский как-то просто сразил, сказав, что смешно это только если читать Платона с современной точки зрения. Если же рассматривать тему абстрактно – или наоборот, конкретно, кому как нравится – то смысл данного периода состоит в том, что каждому гражданину платоновского государства предоставляется ежедневно ресурс в объеме двадцати четырех человекочасов. Из расчета, что продуктивно каждый раб может работать восемь часов в сутки. Не такая уж получается чушь. А то, что Платон писал про рабов – так это не его вина. Тогда просто других ресурсов не было. И, пожалуй, Витькино информационное копирование здесь могло прийтись как нельзя кстати. Потому что иначе нужный по мощности искинт в робота не запихаешь, слишком объем мал. А так – пожалуйста. Хоть действительно на каждого жителя по три высококвалифицированных механизма, способных выполнять все виды вспомогательной деятельности. Что по дому, что по работе…. А человечество тогда, как известно, перестанет развиваться, отучится трудиться и только и будет делать, что предаваться пьянству, наркотикам и разврату… Через что и вымрет, полностью выродившись…
