А на расширенном заседании Пленума РАН в мае 2001 года главный ученый секретарь академик Н.А.Платэ огласил следующие цифры: в 1999 году вся российская наука опубликовала 21 890 научных работ (статей, брошюр, монографий), а одна американская наука — более 268 700 (т.е. почти в 13 раз больше). Если же взять весь англоязычный поток научной литературы (т.е. учесть работы на английском языке, выпущенные учеными Великобритании, Канады, Австралии и других стран), то он более чем в 15 раз превышает русскоязычный поток! Комментарии, что называется, излишни.
В связи со сказанным ясно, что решение выполнять "Закон о науке и государственной научно-технической политике" с 2010 года — решение преступное. Опять же преступным является и проект бюджета РФ на 2003 год, в котором расходы на науку гражданского назначения составляют всего 1,3% — вместо 4%, как это предусмотрено "Законом о науке…"
Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Вам следует вмешаться и резко поставить вопрос о выполнении "Закона о науке…" уже с 2003 года.
Страхов Владимир Николаевич, академик РАН, генеральный директор Объединенного института физики Земли РАН.
Михаил Лобанов
9 сентября 2002
0
37(460)
Date: 10-09-2002
Author: Михаил Лобанов:
“УСТУПИ МЕСТО ДЕЯНИЮ...”(С выдающимся русским писателем беседует Владимир Бондаренко)
Владимир БОНДАРЕНКО. Русское направление подводит свои итоги в литературе. В меня это вселяет оптимизм: значит, есть чувство чего-то крепко сделанного, неисчезаемого — это, во-первых, и есть надежда, что эти итоги, отраженные в виде книг-воспоминаний, будут прочтены, изучены и поняты молодыми… По-настоящему прогремел трехтомник воспоминаний Станислава Куняева, вызвал споры, полемику, несогласие, но, минуя какие-то конкретные ошибочные оценки и личностные обиды, трехтомник дал читателям главное — ощущение русского пути. Сейчас многие с интересом читают книгу воспоминаний Сергея Викулова "На русском направлении". Готовятся к выходу мемуары Леонида Бородина. Вызвала огромный интерес книга художника Ильи Глазунова "Россия распятая". Книги разные, но это все наш русский фронт сопротивления, наше видение мира. Вот и ваши, Михаил Петрович, главы из книги, опубликованные в журнале "Наш современник", уже активно читаются и врагами и друзьями. Что означает для вас "Опыт духовной автобиографии"? Для кого вы писали свою книгу? На что надеялись?
Михаил ЛОБАНОВ.
Я писал свой "Опыт духовной автобиографии" не из узколичных побуждений, не ради собственного честолюбия, и даже не для массового читателя, а главным образом для историков литературы. Может быть, эта книга пригодится и тем, кто будет изучать историю разрушения нашего великого государства. Причины нашей величайшей катастрофы, конечно же, слишком глубокие, и не походя о них надо говорить, да и все ли они открыты нам? Но могут внести свою долю в понимание того, что произошло, все свидетельства современников, в том числе и мое. Разумеется, не голословные свидетельства, а рожденные из собственного опыта активного участия в событиях конца ХХ века. Известно, что идеологические истоки того, что происходит ныне в нашей стране,— во многом в шестидесятых годах теперь уже прошлого ХХ столетия. Именно тогда, сорок лет тому назад, и выявилась сперва прикровенная, а потом и все более открытая борьба двух направлений в литературе, в общественной жизни — либералов и почвенников. Или иначе: космополитов и патриотов. Вот я и оказался волею обстоятельств, как когда-то в Великую Отечественную войну стрелком на передовой,— на той же передовой в идеологической борьбе. Не со стороны наблюдал за происходящим, а изнутри ощущал как бы накал этой борьбы. И было для меня очевидно, как либеральные миазмы разъедали, подтачивали основы общественного бытия. Там, в шестидесятых-семидесятых годах, в скрытой форме уже существовало то, что расцвело ядовитым махровым цветом с "перестройкой" при "демократах". Я писал об этой опасности, вызывая на себя вал обвинений в "антиисторизме", "внеклассовости", "шовинизме". Обвинения сыпались не только со стороны антирусской прессы, но и со стороны официальных властей. Вплоть до генсека ЦК КПСС Юрия Андропова, который дал команду осудить нас в специальном решении ЦК партии, подверг критике мою статью "Освобождение" о романе Михаила Алексеева "Драчуны". А бить меня было за что…
