В конце 80-х широко распространялся либеральный тезис, что государственный аппарат — это зло. Причем реальным воплощением этого зла оказывался аппарат советского государства. Его разрушили. Сегодня, напротив, внушается, что ельцинский аппарат это зло, но зло, которое надо терпеть, чтобы продолжались реформы и не вернулись к власти коммунисты. А коммунисты, надо сказать, считали государственную машину орудием для реализации определенной системы приоритетов: идеологических, политических, экономических, и "неизбежное зло" государственной власти держали под контролем. Сегодня контроль снят, и в системе государственного управления можно творить что угодно. Точно так же и в политике: раз она по определению — дело грязное, то, значит, и мыться не надо?..
Между тем советская система государственного управления была построена с большим запасом прочности и ума. К ней подходили именно как к машине, к орудию для достижения определенных целей. То есть сущствовало четкое представление о том, какое общество мы строим. Кому-то оно нравилось, кому-то не нравилось — всему Западу, например, не нравилось. Но оно было, существовало как идеологический приоритет.
Надо сказать, что строго следуя приоритету первичности экономического базиса, ни одна социал-демократическая партия мира ничего не добилась. А Ленин поставил вопрос по-другому: сначала взять власть, а затем начать строительство экономических основ социализма,— и победил. То же самое делал и Сталин, для которого на первом месте всегда стояли идеологические соображения, затем — политические, а экономика при этом развивалась такими темпами, которых не знала ни одна страна мира. Без наличия таких приоритетов в системе управления разве могли мы выиграть войну, осуществить эвакуацию половины заводов Европейской России на Урал и за Урал, восстановить к 1951 году довоенный промышленный потенциал? Конечно, нет. И в этом коммунисты как раз следовали народным традициям. Для русских деньги никогда не имели абсолютной, самодостаточной ценности. Всегда наблюдалось стремление не столько "жить богато", сколько "жить по-божески", в соответствии с народным миропониманием, в соответствии с русским строем.
Другое дело, что превратно понятый как материальное изобилие коммунизм некоторые взялись строить для себя лично — за счет разбазаривания ресурсов и ущемления интересов большей части населения. Идеологических приоритетов нет, кроме обогащения. Политических приоритетов тоже нет, кроме обогащения. В результате получаем Чечню, в результате получаем подрыв авторитета ООН, в результате получаем бомбежку Югославии.
Почему надо вначале кричать на весь мир, что американцы и НАТО — агрессоры? Чтобы потом поучаствовать в выламывании рук Белграду? А после того совершать какие-то марш-броски, готовиться к защите уже преданных сербов? Ведь нужно было только поставить вопрос перед ООН о признании НАТО агрессором, опереться на поддержку КНР и других стран "третьего мира". Но наши руководители не могут пойти на такие серьезные шаги. И не потому, что Россию придавят займами, а потому, что под угрозой окажутся их личные счета за рубежом, то есть все, ради чего, собственно, и крутилась вся карусель "реформ".
Но разве можно в этом признаться? Разве можно признаться в том, что вся система госуправления сегодня работает ради личного обогащения ее участников? Ведь системы, которые строятся на чисто материальной основе, обречены на распад. Возьмите хотя бы нынешних "олигархов". Поскольку их структуры сформированы для личной наживы — никакой устойчивости там нет. Постоянно друг друга будут поедать, будет “война компроматов”, будет хаос и неразбериха. То же самое — и в правительстве, вся эта чехарда. Ведь уже понятно, что люди, которые заинтересованы в развитии страны, не могут иметь с этими структурами ничего общего.
А если чиновники не имеют идеологических приоритетов, если до сих пор непонятно, какое государство мы строим и строим ли вообще, если они видят, что прошлые заслуги перед государством сегодня ничего не значат, если — более того — люди не знают, кто будет у них завтра начальником, чего от них захотят и потребуют, будут ли они вообще работать на своем месте,— то 99 человек из 100 начнут работать только на себя, выжимать максимум личных благ из ситуации. То есть подчинятся навязанным правилам этой смертельной для страны игры. И машина пойдет вразнос с еще большей скоростью.
