У еврейской диаспоры на Кубе — история давняя, а в самой Гаване — особенно давняя, если это правда, что в команде Колумба находилось несколько евреев, спасавшихся от испанского преследования и выдававших себя за христиан. В Гаване евреев называют полако. Почему — никто не знает, поскольку это слово, видимо, появилось раньше, чем иммигранты из Польши; в этом сообществе всегда было много сефардов[55], в том числе приехавших из Бразилии и Турции. Точно так же никто не знает, почему американца назовут юма. Некоторые американцы предполагают, что это заимствование из фильма 1957 года «В 3:10 на Юму» с Ваном Хефлином и Гленом Фордом по роману Элмора Леонарда. Правда, я ни разу не встречал в Гаване кого-то, кто хотя бы слышал об этом кино. Затем, опять же, почему всех испанцев на Кубе называют гальего, подразумевая выходцев из северо-западной испанской провинции Галисия, когда гальего — это лишь одна из иберийских народностей на острове? А почему итальянцы — амиси? С чего это блондинка стала негритой, хотя она полная противоположность этому слову? Причина проста: гаванцы обожают прозвища и используют их без злобы, предрассудков или логики.
К 1930-м годам на Кубе проживало 12 тысяч евреев. Часть из них — американские евреи, воевавшие в испано-американской войне и оставшиеся на острове. Позднее евреи приезжали, спасаясь от Гитлера.
Евреи и приезжали и уезжали. Последний раввин покинул Кубу в 1958 году, накануне революции. К моменту ее начала 12 тысяч выросли всего лишь до 15. В городе действовало несколько синагог, работали еврейские магазины и рестораны, разумеется пользовавшиеся популярностью у заезжих ньюйоркцев. Однако после революции большая часть остававшихся евреев, не желая, чтобы их предприятия забрало государство, эмигрировала. К середине 1980-х годов на Кубе оставалось всего восемьсот евреев, большинство из них — в Гаване. Они сохранили две синагоги, но верующих было очень мало.
Большинство оставшихся евреев не отличались религиозностью и зачастую с энтузиазмом поддерживали революцию. К их числу принадлежали Фабио Гробарт, основатель Коммунистической партии Кубы, в свое время представлявший Кастро на партийных собраниях, и Рикардо Субирана-и-Лобо, кто финансово помог Кастро вернуться из изгнания, чтобы начать революцию.
На Кубе никогда не было антисемитизма, не считая сильной антиизраильской позиции правительства в период после 1967 года и несмотря на официальное осуждение любой организованной религии. Государство даже предоставляет исключительные привилегии этому небольшому сообществу, импортируя особые виды еды, например мацу для песаха, финансируя религиозные захоронения в Гаване на еврейском кладбище и обеспечивая дополнительную выдачу продуктов на еврейские праздники помимо базовой продуктовой корзины, которой снабжаются все кубинцы.
В прошлом составлявшее часть гаванской жизни, крошечное еврейское сообщество сегодня едва заметно, если только не отправиться в гости к евреям. Молодые кубинские евреи, как и прочие молодые кубинцы в этом весьма светском обществе, редко проявляют интерес к традиционной религии. При этом в 1985 году одна из лидеров кубинской еврейской общины Адела Дворин, воспитанная до революции строгой ортодоксальной иудейкой, сказала мне: «Ты можешь есть свинину, ты можешь говорить: „Я люблю коммунизм и ненавижу религию“, но ты все равно чувствуешь себя евреем». Большинство китайцев тоже покинули Гавану до революции, и сегодня от Баррио-Чино[56] осталось одно название, подобно Ведадо. Когда последние рестораны исчезли из Чайна-тауна — в 1980-е годы их оставалось всего два, — кубинско-китайские рестораны вошли в моду в Нью-Йорке.
Но китайцы оказали большое влияние на гаванскую жизнь.
В XIX веке, когда одно рабовладельческое общество за другим отказывалось от рабства, кубинские плантаторы искали ему альтернативу. Они привозили рабочих-майя с соседнего полуострова Юкатан, принадлежавшего Мексике. Майя находили местные условия невыносимыми и либо возвращались в Мексику, либо оседали в Хабана-Вьеха, в квартале, названном Баррио-Кампече в честь мексиканского городка, откуда они были родом. Сегодня этот район утратил свой майянский характер.
