Корова — ее звали Чандари — громко замычала и закивала головой, приветствуя свою так долго пропадавшую хозяйку, которая ухаживала за ней до того, как покинула этот дом. Она чуть не опрокинула кувшин, пытаясь подойти к Гаури.
— Мама, корова прольет молоко!.. — вскрикнула Гаури, высвобождаясь из слезливых объятий матери.
Лакшми поспешно кинулась к кувшину и успела вовремя выхватить его из-под ног беспокойной Чандари.
Гаури подошла к корове, нежно погладила ее по морде и потрепала холку. Наконец животное успокоилось, всем своим видом выражая ей любовь и признательность.
— Эй, Амру! Иди-ка сюда, посмотри, кто к нам пожаловал! Наша Гаури… — Лакшми хотела встретить любую плохую новость вместе со своим двоюродным братом. В голосе ее слышалась тревога — со свойственной ей проницательностью она уже догадалась о причине возвращения Гаури.
Гаури, почувствовав волнение матери, быстро придумала объяснение своего неожиданного прихода и сказала с напускной веселостью:
— Последнее время мне было как-то одиноко, и вот я решила вас проведать…
Она никогда не прибегала ко лжи, и теперь лицо ее так и вспыхнуло. Лакшми заметила ее смущение и сказала:
— Знаешь, Гаури, дела у нас идут плохо… Давно не было дождей, и корма для коровы нельзя достать ни за какие деньги. У дяди Амру погиб весь урожай пшеницы… Кстати, где же это он?.. Эй, Амру, к нам пришла дочь, а ты и не показываешься!..
— В Малом Пиплане дела идут не лучше, — сказала Гаури, положив на веранду узел с вещами и прислоняясь к деревянному столбу, поддерживавшему крышу. — По правде говоря, оттого-то я и…
Но не успела она договорить, как вошел Амру с притворно приветливой улыбкой на усатом лице.
Гаури закрыла лицо концом сари, сложила руки и поклонилась дядюшке, коснувшись головой его ног.
Амру поднял ее, благословляя, к, садясь на низкий плетеный стул, сказал:
— Ты могла бы предупредить нас заранее! И твой муж мог бы проводить тебя!
Гаури не отвечала. Воцарилось молчание, и только слышно было, как Лакшми сбивает на кухне масло.
— Надеюсь, ничего серьезного у вас не случилось? — спросил Амру, пристально глядя на племянницу.
Девушка опять ничего не ответила, с явным усилием стараясь сохранить невозмутимый вид. Ее лоб покрылся испариной от страха, что вот-вот откроется правда и произойдет скандал.
— Возьми веер, детка, — многозначительно сказала Лакшми, собирая в чашку кусочки масла, плавающие поверх сыворотки, и перевела разговор на другую тему: — Я думаю, засуха когда-нибудь да кончится!..
— Да, да! — обрадовалась поддержке матери Гаури. — В Малом Пиплане тоже все время стоит ужасная жара. Посевы гибнут… А их земля заложена подрядчику лалле Бирбалу, и нужно платить большие проценты… И вот теперь…
— Что теперь? — спросил Амру, чувствуя, что каждый момент с губ Гаури может сорваться неприятное признание.
— И вот теперь их тетка… — начала Гаури, но не осмелилась продолжать.
— Детка, давно известно, что свекровь и невестка всегда враждуют между собой, — сказала Лакшми. — Тебе бы следовало быть покорной и не упрямиться!.. А ты всегда была строптивой!
— Дядя моего мужа не очень хорошо с ним обошелся, — сказала Гаури, делая еще одну попытку рассказать о своих неприятностях.
— Для вас все дяди нехороши, — прервал ее Амру. — У вас, молодых, нет никакого уважения к старшим… Я слышал, что Панчи отделился от Молы Рама. И еще я знаю, что он приходил сюда и продал серьги, которые подарил тебе, а деньги пропил!..
— Нет, он купил на них зерна и заплатил проценты Бирбалу, — сказала Гаури, желая, несмотря ни на что, защитить своего мужа.
— И ты еще выгораживаешь этого пьяницу! — закричал Амру. — Как будто я не знаю его!
— На вот, выпей и успокойся, — сказала Лакшми, ставя стакан брата перед Амру. — Зачем ты его ругаешь? В конце концов, он наш зять!.. Было бы хорошо, если б он пришел вместе с тобой. Мы бы могли занять у него немного денег. В конце концов, те серьги, которые он продал…
— Заложил, мама, а не продал!
— Ну, заложил!.. Все равно, он мог бы кое-что уделить нам из этой суммы. Ведь серьги принадлежали тебе. Это была единственная ценная вещь во всем твоем приданом, и мы имеем на нее право…
