Выстрелы она услышала еще с подворка. Слаженными залпами и одиночными, разнобойными пробами спускового крючка. По мере того как она приближалась, обогнув приземистое жилище из грубо обтесанных глыб ракушечника, стрельба становилась все громче, затем на нее наложился зычный командный голос немолодого мужчины. Зарим-сур. Когда-то она сама отвела к нему Валара…
Сына Мильям узнала сразу, как только завернула за угол. Когда они еще только виднелись вдали — простертые ничком фигурки в камуфляже, приподнявшие над жухлой травой черные головы. Только одна светловолосая — четвертая слева. Валар. Мальчик… которому наконец-то выпадает возможность стать мужчиной.
Еще дальше, колеблясь в разогретом воздухе плоскогорья, цепочкой протянулись в ряд стоящие торчком темные силуэты. Мишени. Интересно, похожи ли они хоть чуть-чуть на настоящих глобалов?
Она подошла ближе. Зарим-сур увидел ее и двинулся навстречу, отдав неразборчивую команду юношам в камуфляже. Лежащие фигурки зашевелились: кто-то сел, вертя в руках автомат, кто-то поднялся на ноги, вскинув дуло за плечо, а некоторые остались на земле, целясь в далекие мишени…
Валар заметил ее. Но сделал вид, что не узнает. Отошел к небольшой группке, собравшейся в углу стрельбища.
Валар…
— Здравствуй, Мильям-сури. — Мастер по оружию улыбнулся, и его лицо скомкалось в сплошные морщины и шрамы. — Хорошие ребята… еще с недельку пристреляются, и буду отправлять на границу. Я всегда говорил, что дембель этот — какая-то Вражья пошесть. Может быть, его сами глобалы и придумали, пустили ложный слух, а наши командиры и повелись, на границе оно ведь сразу и не разберешься…
При первой встрече разговорчивый Зарим-сур смотрел на нее настороженно и с подозрением: разве материнское дело приводить сына к мастеру? Потом решил, будто у парня не осталось ни отца, ни старших братьев; такое тоже ведь бывает. Что ж, возможно, он не был не прав.
— Да, Зарим-сур, — кивнула Мильям. — Вражья пошесть… наверное. Позови Валара.
— Только недолго, — предупредил мастер. — Стрельбы у нас. Да и парня засмущаешь.
Повернулся, тяжело переставляя негнущуюся ногу. Прихрамывая, направился к юным воинам, уже почти готовым к посвящению оружием… если б он только знал.
Но он не знал. Обернулся через плечо:
— Твой неплохо стреляет. Девять пуль прямиком в глобалью шкуру. — Снова улыбнулся, жутко теряя человеческое лицо. — Но надо десять. Будем работать.
Сын появился перед ней через минуту. Подчеркнуто независимый, отстраненный, он остановился в нескольких шагах: не дотянуться, не обнять… Мильям сдержалась, не шагнула навстречу.
— Здравствуй, Валар.
— Здравствуй, мам.
Она выдавила улыбку:
— Ничего не сказал… Но я догадалась, что ты здесь.
— Конечно. Дембель же отменили. Скоро уходим на границу.
Камуфляж на нем был старый, вылинявший, потертый на сгибах и штопанный в простреленных местах, он помнил, наверное, запах крови не одного воина. Слегка великоватый, отчего шея в растянутом воротнике казалась слишком тонкой; вообще светловолосый и белокожий Валар выглядел в этом грубом костюме странно нереальным, готовым вот-вот раствориться в воздухе…
Мильям вдруг вспомнила, как провожали юношей на посвящение оружием в ее родном селении. Богатая одежда воина Гау-Граза, оружие, инкрустированное серебром, циновки по всему подворку, гости из нескольких окрестных селений, кушанья и вина, музыканты и сказитель Каралар-ван. И еще глоток чудодейственной воды из источника Тайи, поднесенный первой дочерью в семье… Юстаб могла бы. Только здесь, в городе, нет волшебных источников с красивыми именами. И к древним обычаям тут относятся гораздо проще, даже свадьбы гуляют не больше чем одной улицей, что уж говорить о проводах на границу…
Да и Робни-сур все равно не позволил бы. А Валар считает его своим отцом.
Робни-сур как-то сказал: посвящение оружием — самое отвратительное и противоестественное, что может произойти с молодым парнем. Оно запросто сломает всю его жизнь, перевернув с ног на голову еще не сложившиеся как следует представления о ней. И Валару повезло, что рядом с ним оказался взрослый мужчина, которого жизнь кое-чему научила. Способный оградить его от этой несусветной глупости.
