— Очень удачно, что вы задержались, — сказал он, пока я пыталась сообразить, с чего начать расспросы.
Вся стопка перекочевала ко мне в руки.
— И что это такое? — слегка ошарашенно спросила я, забыв даже посмотреть на обложку верхнего тома.
Эгмонт пожал плечами:
— Ваше домашнее задание на ближайшие две недели.
— Так вы же уже задали, — обреченно сказала я, уже поняв, что отвертеться не получится.
— Студентка Ясица, — сказал магистр таким вежливым тоном, что все аргументы мигом вылетели у меня из головы, — я давно понял, что если хочу оставить от Академии хоть что-то, кроме выжженного пятна, то должен принять некоторые меры. Вы слишком плохо умеете скучать и слишком хорошо — находить себе занятие.
«Это он про лягушек», — подумала я. Или про тот эпизод с василиском.
Или про мгымбра… кто его знает?
— И что мне с этим делать?
— К пятнадцатому числу приготовите доклад о методах, изложенных в тексте. Имейте в виду, книги старые, кое-где допущены тактические ошибки. Я надеюсь, что вы сможете заметить их и исправить.
Спасибо, хоть не стратегические. Я изо всех сил старалась сохранить на лице должный учебный энтузиазм. Наверное, изображалось плохо, потому что Эгмонт только хмыкнул и сел на соседнюю с моей парту.
— Я сомневаюсь, студентка, — задумчиво произнес он, — что за шесть недель вы овладели телепатией настолько хорошо, что сумели прочесть мои мысли. Я так понял, что вы хотели что-то у меня спросить?
— Да, — медленно ответила я. — У меня есть к вам один вопрос… Мастер.
Эгмонт чуть сощурился.
— Вообще-то, — так же медленно произнес он, — в Академии принято другое обращение. И за последние десять лет я привык, чтобы адепты называли меня магистром.
— Сегодня ночью я узнала, что когда-то вам был привычнее именно этот вариант…
Он, по-прежнему сощурившись, смотрел мне в лицо. «Мрыс тебя побери», — бессильно подумала я. Да уж… натуральный стратегический недочет. Я попыталась сыграть на чужом поле, не сообразив, что в деле намеков и недомолвок магистр преуспел куда как больше меня.
Ладно, сыграем в открытую…
— Короче, — вздохнув, сказала я, — двадцать девятого снежня каждого високосного года мне снится один и тот же сон. И, насколько я понимаю, вы отлично знаете, какой именно. — Он кивнул, и я, ободренная хотя бы таким минимальным успехом, поспешила его закрепить. — Меня не интересуют подробности, в конце концов это ваше личное дело, ответьте только на один вопрос. При чем здесь я?
— До какого момента досмотрели? — после паузы спросил он.
— До того, как некто Мастер ушел из зала.
— И что же осталось вам непонятным?
Я едва не взвыла, сдержавшись только потому, что технично все равно не получится — не та родословная.
— Да все! При чем здесь я? При чем… — Я поискала нужное слово, не нашла, но фраза требовала логического завершения, и потому я выпалила, не особенно задумываясь: — При чем здесь алхимия?
Магистр коротко рассмеялся.
— Если мне что-то непонятно, я всегда начинаю с начала, — сказал он. — У вас, похоже, тот же самый принцип. Вы угадали удивительно точно, студентка Ясица. Все началось именно с алхимии. Итак, вы хотите знать, что именно тогда произошло?
— Да, — кивнула я.
— Все началось с алхимии, — повторил Эгмонт. — Дело было двенадцать лет тому назад, и я учился на выпускном курсе… Насколько мне известно, — неожиданно спросил он, — вы достигли в алхимии некоторых успехов? Магистр Ламмерлэйк отзывалась о вас очень хорошо…
Я пожала плечами. С алхимией дела у меня обстояли и впрямь неплохо, и несколько раз на последних занятиях я даже удостаивалась краткой Эльвириной похвалы. Учитывая, что на одобрение, в отличие от порицания, алхимичка была донельзя скупа, ее положительная оценка стоила дорого.
— Обо мне так хорошо не отзывались, — продолжил магистр. — Вообще, по алхимии у меня было качественное, устойчивое «удовлетворительно». По принципу: мандрагору не мандрагору, но горчицу, особенно по инструкции и с учителем, приготовить смогу. Но не зря говорят, что даже графоман раз в жизни напишет гениальную строчку. Здесь уже вопрос судьбы.
Он замолчал, глядя в окно. Я посмотрела туда же; за окном было пусто, только хлопьями падал снег, который не знал, что вообще-то уже полдня как началась весна.
