А если это так, то неоправдана и претензия на непреходящие, «вечные истины». «…Те идеи, которые сейчас представляются ясными и отчетливыми, могут со временем оказаться смутными и неясными» (5, т. 2, стр. 591–592), и обратно: непознанное становится познанным. «Может быть, ты считаешь, что и в будущем никогда никто не появится, кто сможет в чем-либо разобраться лучше, чем ты?» — иронически вопрошает Гассенди Декарта (5, т. 2, стр. 498).
Контраст обеих методологий наглядно демонстрирует противопоставление Гассенди физических понятий геометрическим. Точка, линия, плоскость в геометрическом понимании не есть объективная действительность. Не существует линии, имеющей одно измерение. Не существует точки, вовсе не имеющей измерений. Неделимые атомы, коль скоро они имеют различную величину, имеют измерения. Представление о треугольнике, «согласно которому он состоит из линий, не имеющих ширины, содержит пространство, не имеющее глубины, и ограничивается тремя точками, не имеющими частей» (5, т. 2, стр. 467), — неправильное представление. Такие треугольники не могут реально существовать. Разве они не есть нечто физическое, телесное? Математические понятия апостериорны, это абстракции, почерпнутые из конкретного опыта, производные из него. Математические треугольники, как и математические точки, — не вещи. Бесконечно малое в математическом и физическом представлении — совершенно различные понятия.
В начале главы «Логика Картезия» в «Своде философии» Гассенди дает очень ясную и выразительную характеристику методологического водораздела между Декартом и Бэконом: «Декарт, следуя Бэкону, также решил возвести новую философию с самого ее основания, желая прежде всего решительно отделаться от всякого рода предрассудков… Но избранный им путь отличен от Веруламского. В то время как последний искал в реальных вещах средства для наибольшего усовершенствования интеллектуального мышления, он (Декарт) в самом мышлении находит достаточную гарантию, при помощи которой интеллект мог бы собственными силами достичь совершенного познания всех вещей…» (4, т. I, стр. 65). По какому пути пошел Гассенди — его полемика с Декартом, как и все его произведения, не оставляет сомнений.
Что является «архимедовым принципом» всякого познания? Что служит «архимедовой точкой опоры», дающей возможность преодолеть универсальное сомнение в возможности достоверного познания? обрести уверенность в доступности истины? Неопровержимость того, что «я мыслю», отвечает Декарт. Это — первичное достоверно неопровержимое познаваемое. Отнюдь нет, возражает Гассенди. На каком основании Декарт в качестве краеугольного камня всего достоверного познания избрал само познание, придав ему привилегированное, даже монопольное положение? Разве это единственная бесспорная моя способность? «Я бы считал себя смешным, если бы предположил, что ты должен доказать, что ты ходишь по земле, видишь, греешься, ешь, разговариваешь, чувствуешь и т. д.» (5, т. 2, стр. 596). Неужто у Декарта нет в этом уверенности?
И разве вещи, которые находятся вне тебя, ты не можешь познать раньше и лучше, чем самого себя? Разве глаз, видя все остальное, не может не видеть самого себя? А животные, не обладающие самопознанием, разве лишены всякого познания чего бы то ни было? Вопреки тому, в чем уверяет Декарт, все идеи происходят извне и приходят в наш ум от вещей, существующих вне ума и независимо от него.
На вопрос, с чего начинается познание, два зачинателя французской философии нового времени дают диаметрально противоположные ответы. «Несомненно, — резюмирует свои возражения по этому вопросу Гассенди, — ты хотел доказать большую очевидность природы ума, чем природы тела, но этого ты не выполнил» (5, т. 2, стр. 419). Познание идет не от мышления к бытию, а от бытия к мышлению. «Снег белый не потому, что он познается белым, а он познается белым потому, что он — белый» (4, т. 2, стр. 841). Ум сам по себе недееспособен. «Причина реальности идей не ты, а вещи сами по себе, которые представляют эти идеи: эти вещи посылают тебе, как зеркалу, свои изображения…» (5, т. 2, стр. 435). Погрузиться с головой в «я мыслю» — значит подавить мышление. Невозможно всерьез усомниться в том, существует ли мир, и направить свое глубокомыслие на преодоление этого сомнения, на доказательство того, что он все-таки существует. Гассенди призывает выйти из умственной тюрьмы на простор «театра природы».
