Фу!
Теперь больше ни за что никогда со стариками не лягу.
Как в детской идиотской песенке пелось, что соседка-хулиганка на даче её научила:
Раскололась пополам моя звезда,
Никогда матросам больше я не дам…
Умру, но со стариками больше дела иметь не буду.
Уж лучше со школьниками, её богу… За деньги…
Вон в Интернете мне пишут каждый день.
Тётенька, мы с Вовой два ласковых мальчика, будьте нашей сексуальной учительницей. Мы вам заплатим. И не волнуйтесь, нам с Вовой уже есть по восемнадцать…
Тоже маньяки. Но эти хоть не такие мерзкие и гунявые.
Пора к дверям протискиваться. Опять кто-то по попе погладил.
Ей-богу, обернусь и по морде нахлещу.
В следующий раз".
***
"Сучка.
И чего она психанула, дурочка?
С ней так по-человечески. Одного бензина не нее сколько пережог?
Цветы ей дарил, конфеты в коробке, в Большой зал консерватории её водил на пианиста Петрова. Мобильник ей подарил, коньяком французским угощал…
А секс, кстати говоря, не такой уж и отчаянно космический с нею получился.
Она не старалась, да и тельце в тридцать пять уже не как у восемнадцатилетней…
И чего она о себе такого там думает?
Психанула.
Сучка.
Уж лучше в Интернете брать проститутку. Там уж по-честному. Два часа – пять тысяч рублей. На всю ночь – десять тысяч, плюс такси.
Зато выбираешь по фотографиям с такой грудью, какая нравится, да и возраст у девочек по вызову – двадцать, двадцать два… И стараются, заплатишь, они тебе и это и то…
Всё…
Наигрался в любовь.
Теперь до следующей поломки авто – в метро ни ногой!" -*** Сухинин задержался в отделе телевизоров. Вид нескольких одновременно включенных телеэкранов всегда производил на него сильное впечатление.
Так однажды в Берлине кто-то из принимающих от Дойче Гас Интернасьональ организовал для него экскурсию на самое популярное у них там радио Эф-Комма-Зекс, некий аналог нашего Эха Москвы. Так что там больше всего поразило Сухинина, это целая стена выстроенная из работающих телевизоров. Большеэкранных и без звука. В огромном помещении журналистского офиса, вся стена была высвечена этаким сотовым окном в мир – двумя дюжинами больших плазменных экранов, настроенных на разные информационные спутниковые каналы всего мира.
– Это помогает нашим корреспондентам нашего радио Эф-Комма-Зэкс всегда помнить о том, что мир огромен и в нем происходит множество событий, – пояснял гостеприимный дойч-гаспромовец, – а если вдруг где-то в мире что-то случится из разряда экстра-супер новостей, то журналисты нашего радио сразу заметят это на каком-нибудь из экранов.
Впрочем, никто из многочисленных корреспондентов, работавших в большом зале офиса и не глядел на эти телевизоры, полностью сосредотачиваясь на своих ноутбуках и цифровых диктофонах. Хотя… Идея Сухинину тогда понравилась.
– Можно и у нас в одном из офисов или в приемной стену плазменными экранами выстроить, оригинально будет, – сказал он Митрохину, по возвращении в Москву.
– И по всем каналам порнуху запустить, – хлопнув Сухинина по спине, захохотал Митрохин, – для поднятия общей работоспособности.
Сухинин задержался возле одной из плазм.
Показывали интервью с модным бородатым писателем.
– Я заставил общество признаться. Выбил из этого самого общества его сраное общественное признание, – упиваясь торжеством ворхалловской пятнадцатиминутки, чревовещал бородатый сочинитель.
– Значит, общественного признания необходимо добиваться? – вежливо интересовался интеллигентный телеведущий.
– Общественное признание надо вышибать из этого сраного общества ударами хромовых сапог, как на допросе в НКВД в тридцать седьмом, – ухмылялся бородатый, – и все по печени и по почкам, по печени и по почкам…
– Во даёт, писатель, – покачав головой, хмыкнул Сухинин, отходя. Он читал одну новомодную книжонку этого бородатого. Так… Сплошной мат и грязные сцены грубого секса. На ночь можно почитать…
В отделах бытовой химии и средств гигиены, где он немного заблудившись, тщетно пытался найти кассеты для бритвенного станка, его тележка вдруг встала, наткнувшись на другую, перегородившую узкий проход тележку.
– А-а-а! Какие люди!! Сам господин Сухинин приехал заняться шоппингом!!!
