И едва её не проглядел.
Засёк её курточку и беретик уже со спины, уже когда она стала спускаться вниз по ступенькам в подземный переход. И тут, словно молодой олень, откуда только прыть, да силы взялись? Выпрыгнул из машины, перемахнул напрямую через парапет, словно пэтэушник молодой, и что самое смешное и нелепое, как заору что-то такое немыслимое, типа "эй, постой, эй, не уходи"…
Её зовут Лёля.
Хорошее имя. И очень ей подходит.
Она работает в центре возле Трёх вокзалов в высотке Министерства Транспортного строительства на Садовом кольце.
Я когда прикинул, как мне ехать, подумал, что вряд ли мы на машине доедем быстрее, и побоялся, что она не согласится. Но она согласилась. Как это было здорово! Как это было чудесно! Это была самая большая удача моей жизни в этом году. А может, и не только в этом году, а самая большая удача вообще всей моей жизни?
А знаете, на работу она в этот день не опоздала!
Я по проспекту Мира до Сухаревской доехал почти не простояв нигде. А по Садовой мы до ее Высотки домчались буквально за пятнадцать минут. Когда она уже собиралась выходить, я взял-таки у нее номер мобильного телефона. Сказал, что завтра за ней утром обязательно заеду в Свиблово и заверил ее, что мне это совершенно по пути. Она засмеялась и кокетливо так заметила, что мол, к хорошему быстро привыкают.
Это я хороший?
***
В доме на рю Франсуа Роз их ждал сюрприз.
И этим сюрпризом был Митрохин.
– Откуда ты здесь? – совершенно бесстрастно спросила Вероника.
– Покуда вы на поездах от Парижа катались, да на машине от Марселя, я из Москвы прямым рейсом на Ниццу, – весело отвечал Митрохин.
– Но ведь у тебя желтуха, – удивился Бакланов, – гепатит "А".
– Нет, это я морковки переел и каратином окрасился, – возразил Митрохин, – врачи меня вчера вечером отпустили и вольную мне дали.
– Значит, как сексуальный партнер, ты опасности более не представляешь? – поинтересовалась Вероника.
– Я чист, как мальчик Робертино Лоретти, – во весь рот улыбнулся Митрохин, – я свеж и надушкан, как жертвенный жених культа Афродиты Критской.
– Давайте мы его все теперь трахнем! – воскликнул Бакланов и подмигнул Сухинину,
– Сухинин, первым будешь?
Сухинин хоть и не питал никаких иллюзий, но приезд Митрохина его расстроил.
Не было счастья с Вероникой до смерти Пузачева, не будет и после, – так он сам для себя решил и предопределил, так что, какая уж это помеха – Митрохин?
– Что нового на Москве? – томно закинув голову и пуская тонкую струйку дыма, спросила Вероника, – что говорят?
– Что говорят про тебя? Или что говорят про Путина? – уточнил Митрохин.
– Вообще, – неопределенно ответила расслабленная Вероника.
– Вообще говорят, что мы развиваемся динамично, – сухо сказал Митрохин и вдруг решительно предложил, – а не поехать ли нам теперь же в Монако в казино?
Странно, но идея понравилась всем.
И даже индифферентному Сухинину.
***
Когда живешь в поле – у тебя есть три радости: – почта с материка.
Каждый прилёт вертолёта с начальником партии или – бери выше – с начальником экспедиции, ждёшь со смешанным чувством. Начальство прилетает обязательно для того, чтобы устроить тебе головомойку. В этом состоит закон полевого бытия. Но начальство с большой долей вероятности, помимо пиздюлей привозит еще и почту. А это радость!
Письма от родителей, это как обязательная часть праздника. Их не особенно ждёшь, потому что они непременно будут. Ведь родители никогда не подводят, они пишут с безотказной непременностью восхода и заката. И от этой непременности, радость получения конверта, заполненного узнаваемым отцовским каллиграфом, не столь велика, как от письма, написанного институтским приятелем или подружкой. Да и в письмах их – ничего особенного. Новости про шалости кота Мурзика, да советы одеваться потеплее, есть больше витаминов и беречься от недобрых людей. Зато письмо от друга, какую бесконечную радость и теплоту для сердца приносит оно!
Друг напишет именно о том, чего здесь в поле так недостает и о чем по неосведомленности своей никогда не напишут родители. Друг напишет и о последнем концерте группы Кино с Виктором Цоем, что был две недели назад в клубе завода Трубосталь, друг напишет и о новых дисках "AC-DC", которые привез из Амстердама морячёк Женя Смирнов, друг сообщит и новые сплетни про Веронику и про Пузачёва…
