– Я слыхал, вашего директора по внешним связям на той неделе хоронили, – поверх очков глядя на Сухинина, сказал зам управляющего.
– Да, Пузачева вчера девять дней отметили, – кивнул Сухинин.
Зам управляющего звали Фридрих Янович. Это был холёнейший образец самца альбиноса балтийско-европейской расы, хоть на анропологическую выставку отправляй для медалей за экстерьер.
– В связи с этой смертью нам неясна перспективная стабильность пула основного пакета, находящегося в управлении Советом вашей компании, – сказал Фридрих Янович.
– То есть, – Сухинин осторожно крякнул в кулачок.
– То есть, теперь со смертью Пузачева у нас нет абсолютной уверенности в том, что пакет, находящийся в управлении Совета компании будет располагать и теми одиннадцатью процентами, которые принадлежали Пузачеву, – с бесстрастностью говорящего автомата сказал зам управляющего.
– И? – слегка наклонив голову спросил Сухинин.
– И прежде чем мы примем решение о кредитовании, нам необходимы гарантии, – сказал альбинос.
– Какими могут быть эти гарантии? – поинтересовался Сухинин.
– Возможны варианты, – улыбнулся Фридрих Янович, – это может стать предметом обсуждений.
Сухинин понимал, что разговор окончен за бесперспективностью его продолжения на их с Фридрихом Яновичем уровне. Он встал, коротко поклонился и сказал что-то дежурное относительно того, как приятно ему иметь дело с таким партнером.
Уже выйдя из кабинета и покинув приёмную, уже спустившись на скоростном лифте на цокольный этаж, пройдя милицейский пост охраны и выйдя на стоянку к своей ауди, Сухинин позвонил Митрохину.
– Им нужны гарантии того, что Вероника не вынет акции из нашего управления, – сказал он.
– Я так и знал, – коротко ответил Митрохин дав отбой.
***
В машине Сухинин слушал радио Эхо Москвы.
Как раз передавали новости:
В поселке Жуковка-2 сегодня утром была найдена мертвой жена известного московского бизнесмена Римма Митрохина…
Ее муж Митрохин…
Сухинин захотел сделать погромче, но рука дрогнула и вместо громкости Сухинин переключил канал.
В эфире радио Классика, у микрофона Ксения Стриж…
Когда Сухинин снова настроил радио на Эхо Москвы, там уже передавали что-то о вице-премьере Иванове и о нанотехнологиях.
– Вот это да! – выдохнул Сухинин, – вот и съездили мы на девять дней…
***
– Спазм у нее случился, спазм этот в горле у нее аллергический часто и раньше бывал, – сказал Митрохин, когда Сухинин приехал на Намёткина, – спазм её прихватил, раз и квас!
Митрохин для убедительности приставил палец к горлу и, закатив глаза, артистично изобразил нечто среднее между кердыком и идиосинкразией.
– На себе не показывай, – назидательно заметил Сухинин.
– Ай, да ладно, – отмахнулся Митрохин и, хлопнув Сухинина по плечу, сменил тему,
– Ну, что Фридрих там тебе наговорил?
– Бочку арестантов про гарантии Пузачевского пакета, – буркнул Сухинин.
Сухинину, снова как в большинстве жизненных своих случаев, почувствовал себя неловко. Вот у Митрохина жена умерла и надо бы как-то выразить ему сочувствие, а они о делах, да о делах.
– Вот суки эстонские, – Митрохин досадливо покачал головой, – ладно, будут им гарантии.
Митрохин снял трубку раздухарившегося на его столе телефона и облаял секретаршу, – я сказал, не соединяй, мать твою! И вообще кофе нам притарань.
– Они не эстонские, они латышские, – мягко возразил Сухинин.
– А, один хрен фашисты, – отмахнулся Митрохин, – они процент отката в живом нале поднять хотят, – назидательно подняв пальчик, пояснил он, – и по своей хитрожопости прямо об этом пока не говорят.
– Это политика, – понимающе кивнул Сухинин.
– Это дешевые понты и игра во МГИМОшные дипломатические политесы, – раздраженно возразил Митрохин, – а то кабы я этого Фридриха Яновича не знал раньше, вот он каким протокольным политиком и дипломатом теперь заделался, а ведь восемь лет назад с бейсбольной битой по Питерским рынкам вместе с бандитами из Тамбовцев бегал, долги из кавказцев вместе с мозгами вышибал.
– Эвон оно как, – покачал головой Сухинин, – а я думал…
– А ты думал, он банкиром родился сразу с чековой книжкой Америкэн Экспресс заместо серебряной ложечки во рту, – ехидно скорчил рожу Митрохин, – фашист он и есть фашист.
