А значит — лучше в одиночку. Зря он согласился с их решением. Но все можно исправить!
«Волдеморт не похитит Джинни прямо сейчас — на территории Хогвартса она для него недоступна. И я просто отправлю Рону сову».
Спустившись в гостиную, Гарри подошел к столу, взял перо и кусок пергамента и начал быстро писать:
«Рон, Гермиона, простите меня, но я не хочу, чтобы вы рисковали вместе со мной. Наверное, Джинни вам уже рассказала, о чем мы с ней говорили. И действительно есть вещи, которые я должен сделать в одиночку. Вы сказали, что не можете отступиться, но я не прошу вас отступаться — мне очень нужна ваша помощь. И я вас прошу — останьтесь с Джинни. Защищайте ее. Защищайте друг друга и не беспокойтесь за меня. В одиночку легче спрятаться, легче куда-нибудь проникнуть. Не беспокойтесь за меня — я справлюсь. Гарри».
Он перечитал написанное раз, другой, третий — и с каждым разом становилось легче.
«Все правильно. Это самое лучшее! Сейчас я пойду в совятню и отправлю это Рону… или лучше Гермионе? По дороге решу… Потом потихоньку выберусь с территории Хогвартса и трансгрессирую. Правда, вопрос — куда? В Годрикову впадину? Нет… придется сначала к Дурслям. Закрепить свою защиту, о которой говорил Дамблдор. Тогда до моего семнадцатого дня рождения Волдеморт ничего не сможет мне сделать!»
Он поднял пергамент, собираясь его свернуть — и тут чья-то рука мягко, но решительно схватила листок. Вздрогнув от неожиданности, Гарри поднял голову и встретился глазами с Гермионой
— Я и не заметил, как ты вошла, — растерянно сказал он.
— Что это, Гарри?
— Ну… почитай. Я собирался отправить вам с совой, но раз ты пришла, еще лучше.
Отдав ей листок, Гарри отошел. Он покривил душой, сказав: «…еще лучше». На самом деле ему было очень досадно. Уйдя незаметно, он ставил их перед свершившимся фактом. А сейчас придется спорить, доказывать… Гермиону не переспоришь!
«Как же! — сразу подумал он. — Что она сможет возразить на то, что кто-то должен остаться с Джинни?»
— Все ясно, — тихо сказала Гермиона, — как я и думала…
Ее голос прерывался, и она дышала часто, будто запыхавшись. «Она что, бежала сюда?» И, словно в ответ, Гермиона добавила:
— Ох, хорошо, что я успела! Гарри, пойдем!
— Куда?
— На Астрономическую башню. Мы все там.
— Зачем?! Гермиона, мне не очень туда хочется, ты же должна понимать…
— И я понимаю. Только надо — я должна тебе кое-что показать. Гарри, я тебя очень прошу!
Не оборачиваясь, она пошла к выходу, толкнула портрет и вышла. Гарри в полной растерянности последовал за ней, пролез в дыру — и они чуть не столкнулись, потому что Гермиона неожиданно остановилась.
— Ох, извини! — сказала она, доставая какой-то сверток. — Возьми. Я уже столько времени забываю тебе отдать.
— А что это? — спросил он, забирая сверток, и тут же понял — его мантия-невидимка.
— Я нашла ее на башне, — сказала Гермиона, когда они пошли по коридору. Гарри запихнул сверток в карман. — Сбегала туда сразу после того, как… — она сглотнула. — Как замолк феникс. Хорошо, что успела до министерских.
— А что тебе там понадобилось?
— Я хотела посмотреть на место, где все произошло. Что-то было очень сильно не так, Гарри…
Гермиона замолчала и ускорила шаг. Гарри еле успевал за ней. От ее сердитого лица и поджатых губ становилось не по себе.
— Тебе не нравится то, что я решил, да? Ты можешь предложить лучшее решение? — нервно спросил он.
— Да, могу, — не останавливаясь, она глянула на него, и ее лицо неожиданно смягчилось. — Я не на тебя злюсь, Гарри… Не обращай внимания. Сам все увидишь.
В коридоре перед лестницей уже не было следов битвы — все убрали, восстановили даже обрушившийся потолок. Оглядываясь, Гарри несколько отстал, и Гермиона первой поднялась по лестнице и вышла на площадку. Гарри догнал ее и застыл, а сердце от ужаса куда-то провалилось — напротив, на самом краю стены, между двумя зубцами стояла Джинни. «Она решила броситься со стены?! — леденея от страха, подумал Гарри. Потом, разглядев все, чуть не рассмеялся от нахлынувшего облегчения. — Ох, ну придет же такое в голову!» Джинни была крепко обвязана веревкой, конец которой держал двумя руками Рон. Несколько свесившись вперед, она разглядывала что-то внизу, и ветер трепал ее рыжую гриву.
