Вспоминая этот рассказ, Гарри улыбался. Его тоже тронуло.
— Странно, что он не захотел большего, — заметил он, — ведь ты и правда замечательная.
— Гарри, — рассмеялась Гермиона, — у него сейчас подруга-самодива. Он от нее без ума!
— Само… кто?
— Самодива. Вейла, по-болгарски.
Услышав скрип перил, Гарри поднялся из кресла.
— Мне можно, — заявила Гермиона, прежде чем он открыл рот. — Я, в отличие от тебя, серьезный человек.
— Тебе и правда можно, — улыбнулся Гарри, обнимая за плечи. — Маленькая ведь, простительно побаловаться.
— Гарри! — Гермиона произнесла это тем же возмущенным тоном, как обычно «Папа!» — Ну задразнили уже! Зря я сказала, что на той фотографии мне пятнадцать!
— Сходим к мадам Помфри? Она определит твой возраст с точностью до недели.
Гарри ждал, что Гермиона продолжит шутливую перепалку, но она вдруг задумалась и сказала:
— Давай. Я хочу сказать — в Хогвартс. Знаешь, как я по нему соскучилась? И Хагрида хочется повидать.
Гарри хлопнул себя по лбу:
— Надо же, я что-то про него и не вспоминал! Он мог жутко обидеться.
— Ну так пойдем?
— Ага. А как — вдвоем? Или позовем Джинни и Рона?
Гермиона снова задумалась:
— Ой, не знаю… И охота вдвоем пройтись, и по ним я тоже соскучилась… О! Подожди!
Она подошла к телефону, стукнула по нему палочкой и подняла трубку:
— Привет! Ох, похоже, я не туда попала! Да, мне нужны Уизли… но кто ты тогда? Габриель?! О, привет, малышка! К сестре приехала? Послушай, ты уже замечательно говоришь по-английски! Что такое «малышка»? А как по-французски… «пти», да? Ну, конечно, ты уже «гран», это я так! Как кто? Гермиона!
В трубке раздался такой восторженный визг, что Гермиона отдернула ее от уха.
— Да! — весело сказала она. — Да, все правда! Габриель, мы обязательно увидимся… что? Поступила в Хогвартс? Замечательно, поздравляю! Но тогда почему ты дома? А, понятно. Есть там Рон? Передай ему трубку, пожалуйста! Да, обязательно… Габриель, ну пожалуйста! Привет, Ронни! Не надо так? А это за то, что ты меня позавчера «Герми» назвал! Рон, я повторяю — это можно только папе, причем наедине! Гарри? Ему тоже можно, потому что он не хочет — я для него всегда Гермиона. Ну, Грохх — с него что возьмешь? Думаю, года через два он мое имя выучит до конца… — она расхохоталась. — Выучит — его Хагрид уже таблице умножения научил! Я кстати, как раз о Хагриде. Как насчет того, чтоб к нему сходить? Тоже думали? Замечательно! Нет, мы с Гарри немного пройдемся… Да, ждите нас там, — Гермиона положила трубку. — Все! Пошли?
Гарри надел джинсовую куртку и переложил палочку во внутренний карман. Они вышли и, держась за руки, неторопливо зашагали по аллее. Осень уже брала свое — в кронах деревьев мелькали пожелтевшие листья, как золотые галеоны.
— Какой теплый год, — вздохнула Гермиона. — И лето прошло без меня! Жарко было?
— Очень. Особенно в июле. Я тогда больше сидел в библиотеке, — задумчиво ответил Гарри. — Там прохладно. А потом выйдешь на улицу — и как в топку!
— А я люблю жару.
— Я тоже. Я ведь в июле родился. Подонок Волдеморт — испортил такой хороший год!
Гермиона сжала его руку.
— Волдеморта больше нет, Гарри. А год такой же хороший. Смотри, уже сентябрь — а как тепло!
Они шли вдоль решетчатого забора соседнего коттеджа, и вдруг:
— Ой! Гермиона! Гермиона, деточка!
Посмотрев через забор, Гарри увидел электрическую инвалидную коляску, которая с легким жужжанием катилась к воротам. В коляске сидела старая женщина в коричневом платье и приветливо махала свободной рукой.
— Здравствуйте, миссис Арлет! — крикнула Гермиона. — Как вы?
— Спасибо, хорошо! Подходите к воротам!
Когда они поравнялись с воротами, те открылись с негромким жужжанием.
— Зайдете к нам? — с надеждой спросила старушка.
— Мы торопимся, миссис Арлет, — с явным сожалением ответила Гермиона. — Нас ждут в гости. Но зайдем обязательно!
Старушка взяла ее за руку:
— Обязательно, Гермиона! Надо же, как я рада! — она похлопала ее по руке. — Мне твоя мама рассказала. Прямо воскресла из мертвых!
Гермиона бросила на Гарри предупреждающий взгляд.
— Почти, миссис Арлет. Я полгода не приходила в сознание, и никто в больнице не знал, кто я такая. Мама с папой считали, что я погибла!
