Повисло напряжённое молчание. Гарри ни на кого не глядя машинально перебирал перья Хедвиги.
— Но он думал, так будет лучше, — почти неслышно пролепетала Гермиона. — В смысле Думбльдор.
— Ага, — сказал Гарри. На её руках он без капли сочувствия тоже заметил следы клюва Хедвиги.
— По-моему, он считает, что у муглов безопаснее... — начал Рон.
— Да что ты? — Гарри поднял брови. — А на кого-нибудь из вас нападали дементоры?
— Нет, но... поэтому он и приставил к тебе людей из Ордена...
Внутренности Гарри ухнули вниз, будто он, спускаясь по лестнице, нечаянно пропустил ступеньку. Значит, все знали, что за ним следят, — кроме него самого.
— Не очень-то помогло, — сказал он, изо всех сил стараясь не раскричаться. — Мне пришлось самому о себе позаботиться, а?
— Он жутко рассердился. — произнесла Гермиона в благоговейном ужасе. — Думбльдор. Мы сами видели. Когда узнал, что Мундугнус ушёл с дежурства до конца смены. Это было что-то страшное.
— А я рад, что Мундугнус ушёл, — холодно отозвался Гарри. — А то мне не пришлось бы колдовать, и Думбльдор, наверно, так и продержал бы меня на Бирючинной до конца лета.
— А ты... не боишься дисциплинарного слушания? — тихо спросила Гермиона.
— Нет, — с вызовом солгал Гарри.
Со счастливой Хедвигой на плече он отошёл от Рона с Гермионой и осмотрелся. Увы, эта комната едва ли могла поднять настроение. Здесь было темно и сыро. Облупившиеся стены украшал лишь большой кусок пустого холста в резной раме. Гарри прошёл мимо, и ему показалось, что в невидимых глубинах картины противно захихикали.
— И почему же Думбльдору так хотелось, чтоб я ничего не знал? — спросил Гарри, всё ещё стараясь, чтобы голос звучал как обычно. — Вы... э-э... не потрудились поинтересоваться?
Он поднял глаза и успел заметить взгляды, которыми обменялись Рон с Гермионой. Эти взгляды означали, что он ведёт себя именно так, как они и боялись. От чего ему не стало легче.
— Мы говорили Думбльдору, что хотим тебе всё рассказать, — ответил Рон. — Честно. Но он сейчас так занят. Мы и видели-то его здесь всего два раза, и то у него не было на нас времени, он только заставил нас поклясться, что мы тебе ничего важного писать не будем, на случай, если сов перехватят.
— Вот только не рассказывайте, что, кроме сов, у него не было другого способа со мной связаться, — отрезал Гарри. — Захотел бы — обошёлся бы и без них.
Глянув на Рона, Гермиона сказала:
— Я тоже об этом думала. Но он не хотел, чтобы ты знал хоть что-нибудь.
— Может, он мне не доверяет, — бросил Гарри, наблюдая за их лицами.
— Ты что, сдурел? — растерялся Рон.
— Или думает, что я не способен о себе позаботиться.
— Ничего такого он не думает! — вскричала Гермиона.
— А почему же тогда вы во всём участвуете, а я сижу у Дурслеев? — сбивчиво заговорил Гарри, с каждым словом повышая голос. — Почему вам можно знать всё, а мне нет?
— Ничего нам нельзя! — перебил его Рон. — Мама и близко не подпускала нас к собраниям, говорит, мы ещё малень...
Но Гарри, не помня себя, заорал:
— ВАС, ЗНАЧИТ, НЕ ПУСКАЛИ НА СОБРАНИЯ?! ГОРЕ-ТО КАКОЕ! ЗАТО ВЫ БЫЛИ ЗДЕСЬ! ВМЕСТЕ! А Я ЦЕЛЫЙ МЕСЯЦ ПРОТОРЧАЛ У ДУРСЛЕЕВ! А Я УЖ КАК-НИБУДЬ УМЕЮ ПОБОЛЬШЕ ВАШЕГО! И ДУМБЛЬДОР ЭТО ЗНАЕТ! КТО ВЕРНУЛ ФИЛОСОФСКИЙ КАМЕНЬ? КТО УНИЧТОЖИЛ РЕДДЛЯ? КТО ВСЕХ СПАСАЛ ОТ ДЕМЕНТОРОВ?
Из него неудержимо лились обиды, копившиеся целый месяц: и тревога от отсутствия новостей, и досада на друзей, что они проводят время вместе без него, и возмущение оттого, что за ним следили, а он ничего не знал... Все чувства, которых он почти стыдился, внезапно вырвались из-под контроля. Хедвига, испугавшись крика, улетела обратно на шкаф; Свинринстель тревожно застрекотал и принялся нарезать круги ещё быстрее.
— КТО СРАЖАЛСЯ С ДРАКОНАМИ, СФИНКСАМИ И ВСЯКОЙ НЕЧИСТЬЮ? КТО ВИДЕЛ, КАК ОН ВЕРНУЛСЯ? КТО ОТ НЕГО СБЕЖАЛ? Я!
Растерянный Рон стоял с полуоткрытым ртом, явно не зная, что сказать. Гермиона готова была разрыдаться.
— НО ЧТО ОБО МНЕ БЕСПОКОИТЬСЯ, ДА? ЗАЧЕМ МНЕ О ЧЁМ-ТО РАССКАЗЫВАТЬ?
— Гарри, мы хотели рассказать, честное слово... — начала Гермиона.
— ЗНАЧИТ, НЕ ОЧЕНЬ-ТО СИЛЬНО ХОТЕЛИ! ИНАЧЕ ЧТО-НИБУДЬ ДА ПРИСЛАЛИ БЫ! НО ВЕДЬ
