– Лжёшь!
– Пожалуйста… умоляю вас…
Гарри увидел, как поднялась держащая палочку белая рука, ощутил, как Волан-де-Морта окатила волна отвратительной злобы, увидел, как на полу забился в агонии слабый старик…
– Гарри!
Всё завершилось так же быстро, как началось, – Гарри стоял в темноте, содрогаясь, вцепившись в огородную калитку, сердце его бешено билось, шрам всё ещё покалывало. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, – рядом с ним стоят Рон и Гермиона.
– Пойдём в дом, Гарри, – прошептала Гермиона. – Ведь ты же не уедешь, правда?
– Да, дружок, ты должен остаться, – сказал Рон и хлопнул Гарри по спине.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Гермиона, стоявшая к Гарри достаточно близко для того, чтобы видеть его лицо. – Вид у тебя ужасный!
– Ну… – дрожащим голосом ответил Гарри, – наверное, он всё же лучше, чем у Олливандера…
Когда он закончил рассказ о том, что увидел, Рон выглядел испуганным, а Гермиона и вовсе охваченной ужасом.
– Но ведь это должно было прекратиться! Твой шрам… Предполагалось, что больше он этого делать не будет! Не давай вашей связи установиться снова. Дамблдор хотел, чтобы ты закрыл для неё своё сознание!
Гарри не ответил, и она стиснула его руку.
– Гарри, он завладел Министерством, газетами и половиной волшебного мира! Не позволяй ему пробраться ещё и в твою голову!
Потрясение, вызванное утратой Грозного Глаза, пронизывало дом во все последующие дни. Гарри всё ждал, что он войдёт, стуча деревянной ногой, в заднюю дверь дома, как входили в неё (и выходили) другие члены Ордена, приносившие новости. И чувствовал, что только настоящее дело способно умерить его горе и чувство вины, что он должен как можно быстрее отправиться на поиски оставшихся крестражей и уничтожить их.
– Ладно, но пока тебе не исполнится семнадцать, ты ничего с… – и Рон молча, одними губами выговорил «крестражами», – всё равно сделать не сумеешь. Ты же под Надзором. А строить планы мы можем и здесь, как в любом другом месте, верно? Или, – он понизил голос до шёпота, – ты думаешь, что тебе уже известно, где находятся сам-знаешь-что?
– Нет, – признал Гарри.
– По-моему, Гермиона пытается кое-что выяснить, – сказал Рон. – Она говорит, что откладывала это до твоего появления здесь.
Они сидели за завтраком. Мистер Уизли и Билл только что отбыли на работу, миссис Уизли пошла наверх будить Гермиону и Джинни, а Флёр отправилась принимать ванну.
– Надзор снимут тридцать первого, – сказал Гарри. – Значит, здесь мне осталось пробыть только четыре дня. Потом я смогу…
– Пять, – решительно поправил его Рон. – Мы должны остаться на свадьбу. Иначе они нас просто убьют.
«Они», как понял Гарри, означало Флёр и миссис Уизли.
– Всего один лишний день, – сказал Рон, поняв, что Гарри вот-вот взбунтуется.
– Неужели они не понимают, насколько важно…
– Конечно, не понимают, – ответил Рон. – Они же ничего не знают. И кстати, раз уж зашла речь о свадьбе, мне нужно с тобой поговорить.
Рон глянул в сторону выходящей в прихожую двери, проверяя, не спустилась ли вниз миссис Уизли, и склонился поближе к Гарри.
– Мама попыталась выяснить у меня и у Гермионы, что к чему. Чем мы собираемся заняться. Теперь она возьмётся за тебя, так что держись. Папа и Люпин тоже задавали вопросы, но когда мы сказали, что Дамблдор велел тебе ничего никому, кроме нас, не говорить, они тут же отстали. Мама – другое дело. Она человек упорный.
Предсказание Рона сбылось уже через несколько часов. Незадолго до обеда миссис Уизли увела Гарри подальше от всех прочих, попросив его взглянуть на одинокий мужской носок, который, как она полагала, мог выпасть из его рюкзака. И, заведя Гарри в посудомойню при кухне, приступила к допросу.
– Рон с Гермионой, похоже, считают, что вам троим следует покинуть Хогвартс, – начала она лёгким и непринуждённым тоном.
– А, – отозвался Гарри, – ну да. Мы уходим из школы.
В углу сам собой повернулся отжимной каток, выбросив из-под себя нечто, походившее на бывший жилет мистера Уизли.
– А можно мне спросить, почему вы решили прервать образование? – поинтересовалась миссис Уизли.
