Я решительно встала, словно собралась уходить, чтобы вернуться к своему велосипеду. Я была готова помчаться через ночь к своим сыночкам, к их коже, к их сладкому дыханию. Но наступила полная темнота, за окном ничего не было видно. Я опустилась на колени, закрыла глаза, увидела огоньки и услышала рев в ушах – такой шум, какой производит ветер, пролетая сквозь кроны деревьев. Я вцепилась ногтями в волосы, согнувшись пополам. Груз, давивший мне на спину, стал таким, словно книзу меня пригибали две мощные руки.
А потом… На миг мне показалось, что ничего этого не случилось, что я дома, что мои дети со мной. Я просто грежу наяву, пролетаю над церковными шпилями, над крышами домов, спортивными площадками. Я вижу все очень ясно, во всех подробностях – вижу швы на одежде, которая сушится на веревке в саду, слова на ярлыках… Я могу лететь и лететь вперед – над морем, над лодками, островами, к вечно меняющемуся горизонту. Времени нет, есть только расстояние, только это.
Я открываю глаза и обхватываю себя руками. Я уверена, что увижу нечто – царапины, коросты, они появляются и разрастаются. Я смотрю и смотрю, я разглядываю собственное тело, каждый дюйм его поверхности. Ничего нет.
Посреди ночи я и вижу, и смеюсь: теперь это происходит, а я всегда знала, что так и будет.
Я это она. И я здесь.
Я просыпаюсь с ощущением, что на меня смотрят. Я открываю глаза и вижу стену. Окно неподвижно, как затаившийся зверь, ждущий меня.
Стекло разбито. Трещина на нем – рисунок, послание. Я пытаюсь прочесть его и сдаюсь.
Наверное, я пробыла здесь несколько недель. Или только один день, самый долгий из всех в моей жизни. Кто-то стучал в дверь, а я не стала открывать. Более того, я спряталась.
Я нашла убежище, откуда смогу продолжать рассказывать свою историю, ее историю. О том, как все закончилось у нас с ней.
Мимо по шоссе проезжает грузовик. Такой тяжелый, что пол сотрясается. Но это далеко, сюда он не поедет.
Я перекатываюсь на бок, приподнимаю голову. Где-то позади меня моя спина излучает свою собственную боль, свои жалобы.
Я снова ложусь на спину.
Этого дневного света недостаточно: я хочу, чтобы его было больше. Я хочу самого яркого света, какой только смогу найти, я хочу опасности яркого солнца.
Я сажусь очень осторожно… я ощущаю воспоминания о чем-то… о том, что было после хирургической операции… но на этот раз меня не разрезали, мое тело едино. Груди касаются живота, а живот касается бедер.
Они приветствуют друг друга и словно бы встречают друг друга поклонами, и теперь я все вижу: это одежда отделяла одно от другого.
Мне удается подняться. Мои ступни легко касаются пола. Кривые когти прикасаются к скользкому блеску оберток от бисквитов, пакетов от чипсов. Я опускаю голову к самому полу и пробую их на вкус, вынимая языком последние крошки.
Я думаю, что вид стен больше не имеет значения. Я удерживаюсь на подоконнике, наслаждаюсь свежим утренним воздухом. Почва – мясо и горение. Трава прохладная, как ментол.
Я широко открываю рот. Теперь я могу это делать. И никто не прикажет мне не делать этого.
Столько разных лужаек, и каждая похожа на лицо или на тело, радостно разлегшееся на земле. Неоново-зеленый, лаймовый, изумрудный, полынный, сине-зеленый и нефритовый цвета.
А вот и поле, и лес. Теперь это мои места.
Откуда-то доносится крик – далеко, из глубины городка. Голос молодой, высокий, жаждущий. С ним приходит некое чувство – то ли боль, то ли прикосновение, – но кажется, что все ощущения стали одинаковыми.
Она – я – потратила напрасно столько времени, пытаясь понять разницу.
А теперь – ступени. Я пропускаю провалы, дыры, манящие меня к себе. Мое тело становится все легче, и я к нему привыкаю. Я выхожу в сад – одним движением, не топча воздух, как я делала прежде. Пусть он несет меня.
Я вижу, как тучи развеиваются одна за другой. Я так много всего вижу. Если я закрываю глаза, передо мной возникает изображение всего на свете, весь мир простерт передо мной, фрагмент за фрагментом. Я могла бы направиться туда. Но я останусь. Посмотрю на себя. Этого достаточно.
Ощущение такое, будто я снова расту… прострелы в сердце, как будто в меня попадает метеорит и растворяется между моими костями.
