Бомилькар размахивал руками, его длинный нос был направлен то в одну, то в другую сторону. Постепенно он совершил полный поворот вокруг себя, чтобы увидеть лица всех военачальников, которые были перед ним, слева, справа от него и позади. Потом он грохнулся на скамью всем своим грузным телом и схватился за голову, будто она трещала от боли…
Ганнибал сделал вид, что ничего особенного не произошло, – не такое бывало, он это знает еще со времен отца и Гасдрубала.
– Слушаю, слушаю…
Кто-то из галлов подал голос:
– А ведь верно, идти придется по очень и очень длинной дороге.
– Мимо Массалии, где стоит римский флот, – послышалось из дальнего угла.
– Сагунт – крепкий орешек…
Ганнибал поднял глаза:
– Кто это сказал?
– Я, – ответил начальник галльской конницы.
И снова наступило молчание.
Время шло, а зал тягостно молчал.
Вдруг Ганнибал захохотал. Так сладко, так искренне! Глядя на него, засмеялись многие военачальники.
– Что ж, – сказал Ганнибал, разом обрывая смех, – мои военачальники – люди осторожные. Я только хочу сказать: я осторожней их вдвое. Да! Более того: я труслив и оттого осторожен. Я – словно зверь в лесу: берегу себя изо всех сил, отпущенных мне природой. Клянусь нашими богами! Я трушу ради войска несметного, которое под моим началом. Его надо беречь, если хочешь выиграть войну.
– Ты больше ничего не хочешь сказать? – обратился Магон к брату.
– Я еще ничего не сказал, Магон. Слушайте же внимательно… Олкады давно надоедают нам…
«Они же просто трясутся от страха у нас под боком», – подумал Магон.
– Их следует наказать… Тогда возопит Сагунт. Что ж, пойдем и на Сагунт.
– А Рим?
– Это его забота. Наше дело наказать любого, кто заступится за олкадов.
– А потом? – не унимался Магон.
– Потом? Потом мы накажем того, кто станет грозить нам.
– Это будет Рим, – сказал Наравас.
– Пусть хоть сам Юпитер!
– А Ибер?
– Что – Ибер?
– Наше обязательство не переходить Ибер?
– Это предоставьте мне. Мы пойдем вперед, и никто нас не остановит… А теперь я открою тайну, о которой не должен знать никто. Я не требую от вас клятвы – мы все участники одного дела… Мы не пойдем через Массалию. Мы не потратим сил в Нарбонской Галлии. Мы пойдем вверх по Родану, мы дойдем до Альп и через них нанесем удар по римлянам. И нас никто не остановит…
– В Альпах?
– Нет, в Цизальпинской Галлии, по ту сторону Альп. Что скажете?
Вот тут военачальники крепко призадумались. Многое приходилось им слышать, знали почти все о походах Македонца, но – такое, но Альпы?
– Альпы, говоришь? – хрипло спросил Наравас. И сказал про себя: «Молод еще, горяч, надо отговорить от безрассудства…» И он толкнул в бок Магона. Тот промычал что-то невнятное.
– Альпы – это горы, – говорил Ганнибал, словно ученикам в школе, – высокие горы, снежные. Но не думайте, что они упираются в небеса. Отнюдь! Люди живут на их склонах, люди переходят через них. Мне известно несколько перевалов. Галлы их называют по-разному. Каждое племя по-своему. Римляне ждут нас с запада? А мы предстанем перед ними с севера. Ну как?
– Тропы там, говорят, узкие, – сказал ливиец Матос.
Бодаштарт, начальник пращников, подтвердил:
– Очень узкие, говорят.
– Говорят, говорят, – проворчал Ганнибал, – я знаю доподлинно, что там. Верно, тропы узкие. Что же из этого следует? А вот что: надо делать дорогу во льдах и идти. Ведь мы же солдаты! Или, может, не так?
– Нет, истинно так!
– Мои лазутчики все вынюхали, обо всем важном донесли. Вброд я просто так не сунусь. Я не из тех… Я семь раз отмерю. В этом доверьтесь мне.
– Доверяем! – крикнули из дальнего угла.
Ганнибал туго сплел пальцы:
– Я много думал, я все взвесил. Дорога у нас прямая. – Он начертил ее в воздухе перед собою – словно мечом рубанул. – Мы должны, мы обязаны победить римлян. Не где-нибудь, не когда-нибудь, а в самом Риме и в самое ближайшее время. И тогда, – Ганнибал прикрыл глаза, – тогда все богатства будут наши, каждый воин возьмет столько, сколько сможет, каждый военачальник разбогатеет на всю жизнь и передаст свое богатство детям и внукам. И пра-вну-кам – столько будет богатства! И Карфагену перепадет столько, сколько ему никогда и не снилось.
