Я буду говорить очень быстро, а Коринна и Бомилькар — не менее быстро попеременно записывать мои слова. Тут не обойтись без вина, которое пробуждает воспоминания и одновременно приглушает их боль. Через две ночи наступит полнолуние, а говорят, что лучше всего уезжать за день до него.
Начался Час Козла. Гадзрубал вернулся в город на борту римской пентеры, вслед за которой из Лилибея прибыли еще двадцать четыре военных корабля, чтобы своим присутствием придать больший вес заявлению посланцев Сената. Но «Порывы Западного Ветра» уже вышел в море. В первой половине дня мне принесли в банк письмо изменника Созила, и в течение трех часов мы уладили все дела. Бомилькар начал спешно готовиться к отъезду и приказал отнести на борт корабля все дорогие для меня вещи — папирусные свитки с записями стихов, повествований и моих воспоминаний, а также зазубренный меч Мемнона. И конечно же монеты. Бостар и я составили договор, согласно которому мой старый друг и компаньон отныне становился единовластным владельцем «Песчаного банка» и всего принадлежавшего ему на пунийской земле имущества. Он тут же заявил, что в ближайшее время постарается его продать и перебраться подальше отсюда. Но члены Совета рассудили совершенно по-иному.
Ганнибал и Бонкарт сразу все поняли и немедленно скрылись за украшенными изображениями лошадиных голов и пальм бронзовыми дверьми Дворца Большого Сонета. Без долгих разговоров они передали свои полномочия двум членам Совета ста четырех. Жена Бонкарта с двумя детьми находилась в Сикке, куда уже в полдень выехал второй суффет. Правда, никто не требовал его выдачи, но Бонкарт прекрасно понимал, что его ждет, когда Гадзрубал Козел при поддержке римлян начнет беспощадно расправляться со своими противниками. Через несколько дней он вместе с женой, детьми и движимым имуществом перебрался к Масиниссе, который встретил его с надлежащими почестями.
Ганнибал решил выехать через Язык в юго-восточном направлении. Я заклинал его плыть вместе со мной на «Порывах Западного Ветра», но он решил, что верхом, меняя по дороге лошадей, быстрее доберется до Бизатия.
В сущности, так оно и вышло, но, к величайшему сожалению, он опоздал. В свое время именно Ганнибал выступил с предложением установить на побережье дозорные вышки. Гадзрубал Козел ловко воспользовался плодами трудов своего недруга. Взойдя близ Карт-Хадашта на одну из таких вышек, он распорядился зажечь на смотровой площадке сигнальный костер, и от одного сторожевого поста к другому в Таш, Ахоллу и Кяртудун был передан его приказ отправить в Бизатий не воинов, по-прежнему преданных своему бывшему стратегу, а городскую стражу.
Хорошо вооруженный отряд во главе с неким пуном по имени Мутумбал глубокой ночью напал на имение. Застигнутые врасплох его обитатели не смогли оказать сопротивления. Часть ветеранов вместе с женщинами, детьми, стариками и домашним скотом загнали в амбары и подожгли. Я потом долго не мог заснуть, отчетливо представляя себе, как они с дикими криками мечутся внутри, превращаясь в живые факелы, а треск сгораемого дерева заглушает их вопли. Нескольких ветеранов, пытавшихся защищаться, они прибили гвоздями к воротам, и, по словам Ганнибала, первым, кого он увидел, был приколоченный сверху мой давний знакомый Марбил. Один его глаз был вырван и болтался на кровавой жиле. Во дворе рядом с бассейном, в котором рыбки уже всплыли кверху белыми брюшками, на обуглившемся черном столбе головой вниз висел Даниил с искаженным гримасой боли, окровавленным лицом. Чуть поодаль лежало нечто, напоминавшее груду тряпья. Ганнибал приблизился к ней и в ужасе отшатнулся, прикрыв лицо руками… Негодяи распороли Элиссе живот, вырвали из чрева плод, донашивать который ей оставалось чуть меньше месяца, и разрубили его на куски.
Ганнибал взошел на борт моего корабля неподалеку от Таша. В челне вместе с ним находилось пятеро ливийских гоплитов и утыканная гвоздями бочка, в которой извивался и орал от боли презренный Мутумбал. Я взглянул на каменное лицо Ганнибала и понял, что отныне его уже ничем невозможно разжалобить. Через два часа после выхода мы крепко перетянули канатом грудь Мутумбал а и опустили его в зеленоватую воду. Уже через несколько минут неподалеку показались черные плавники, чертившие за собой белые пенистые полосы. Привлеченные запахом крови акулы окружили судно со всех сторон. Их темные тени бесшумно скользили в прозрачной, быстро багровеющей воде, а острые зубы кромсали и рвали на куски тело Мутумбала. Несколько раз мы поднимали и снова опускали его вниз, пока наконец не оставили морским хищникам обглоданный скелет. Тем не менее, на мой взгляд, убийце Элиссы позволили слишком быстро и слишком легко умереть.
