Он медленно направился в банкетный зал. Ему показалось, что с того дня, как он ужинал здесь вместе с другими рыцарями, прошло уже очень много времени. Ему даже показалось, что он слышит смех и песни, визг дам, которых поднимал огромными руками Брудонт Добрый. Он вспомнил презрительный взгляд Фамонгомадана, хохот сыновей короля Кальканта, вспомнил дона Оливероса.
Задумчиво пошел Галаор дальше. «Коротким был путь, – думал он, – но успел я потерять все карты и сбиться с пути. Каноны странствующих рыцарей – это собрание всех совершенств, о которых только может мечтать пылкая юность. Ни к чему задумываться, ни к чему действовать. Кому нужна любовь, если она результат обдуманного действия? Все, что я сделал, имело смысл, когда я делал это… Может быть, цель неважна, а важно лишь то, что ты живешь? Разве пейзаж теряет свою красоту от того, что ты не понимаешь его? Сражаться со свиньей, разрушать отвратительно совершенные сады, отказываться от блаженства безумия, биться с другим воином… имело смысл, пока происходило. Последствия? Разве полагается награда или наказание дереву за то, что на нем вызревают плоды, или быстрому леопарду за то, что он настиг косулю? Я потерял лишь то, чего не имел и чего никто не может иметь. Блаженно все, что растет, все, что течет, меняется, чему приходит срок; все, что начинается, продолжается и достигает зрелости; блаженно все эфемерное, все, что рождается, живет и умирает без всякого смысла – неосмотрительное и щедрое, разнообразное и единообразное; и хаос, из которого рождается красота, и то, что порождает скуку, и то, из чего родятся желания; и время, чьими рабами мы являемся, – рабами, хозяевами и созидателями. Тимотея, оставь свои совершенства для других: я люблю тебя за то, что ты маленькая, за то, что непохожа на других, за то, что ты – финал всех размышлений и всех действий, за то, что ты – лучший цветок лучшего из садов».
И в тот же миг он понял, где нужно искать. В одном из углов большого зала нашел он то, что искал: футляр от виолы да гамба. Осторожно открыл Галаор футляр. Золотистые волосы закрывали заплаканное лицо Тимотеи. Галаор взял ее на руки.
ГАЛАОР: Тимотея, госпожа моя…
Прелестная карлица разрыдалась, ее маленькие ручки обхватили крепкую шею Галаора со всей силой, какая появляется только от великой страсти, а маленькие ножки, предмет восхищения всякого любителя миниатюры, замолотили по воздуху.
Галаор, Тимотея и Слониния вошли в залу, освещенную светом от огромного камина, и услышали, как Неморосо решительно заявляет фее:
– Никогда!
ВАЛЕТ МЕЧЕЙ: Не выводи меня из себя, Неморосо, не то я превращу тебя в лягушку и набью из нее чучело.
НЕМОРОСО: Делайте со мной что хотите, а на Брунильде я не женюсь. Разве что вы вернете ей ту красоту, которую она утратила, не в добрый час вернувшись к жизни.
ВАЛЕТ МЕЧЕЙ: Не шути с огнем, олух!
НЕМОРОСО: Верните Брунильде красоту, которую она потеряла.
ГАЛАОР: Госпожа фея, позвольте мне сказать…
ВАЛЕТ МЕЧЕЙ (твердо): Бесполезно, Галаор. Брунильда должна принадлежать тому, кто вернул ее к жизни, а не тому, кто вернул ее во дворец.
ГАЛАОР: Простите, но я не претендую на Брунильду: я женюсь на госпоже Тимотее. Я только хотел бы поговорить с принцем Неморосо.
Счастливые король и королева обняли милую Тимотею, и обе Брунильды, впервые увидевшие друг друга, вежливо поздоровались, а потом долго и пристально вглядывались друг в друга – с улыбкой, но оценивающе.
ГАЛАОР: Там во дворе – свадебный подарок для тебя, Неморосо.
НЕМОРОСО: Ты отдашь мне конегрифа, Галаор?!
ГАЛАОР: После свадьбы.
НЕМОРОСО: Тогда я на ком хотите женюсь!
И в этот миг раздался возглас Слонинии:
– Поликарпо! Поликарпо! Вижу, как нужна тебе помощь, вижу, что нужно удовлетворить твою первейшую потребность! Ты достиг совершенства, учитель шутов!
И Слониния протянула руки к обезьянке, которую Валет Мечей использовала вместо шляпки. Она нежно улыбалась и гладила сморщенную мордочку.
ВАЛЕТ МЕЧЕЙ: Отойди, глупая! Какой еще Поликарпо! Это существо зовется Альманзором, мне его подарила моя кузина, Королева Собак, и это премиленькая шляпка.
