- Наверное, на причале, - ответила Ко. - Она тоскует.
- Ты меня проводишь к ней? - спросил Милодар. - Вы отлично знаете туда дорогу, - сказала девушка. Милодар любовался девушкой со странным именем Ко. Он любил высоких женщин, а Ко в свои семнадцать лет уже вытянулась на шесть футов и обещала подрасти еще. У нее были тяжелые гладкие светло-русые волосы, синие, как у Вероники, глаза, пухлые светло-розовые, не знавшие помады губы и крепкий круглый подбородок.
- И тем не менее я прошу, чтобы вы меня проводили. Я объясню вам почему, - заявил Милодар. - С одной стороны, мне не хочется оставлять вас одну, потому что вы уже много знаете, а с другой стороны - я продолжаю беспокоиться за судьбу Вероники, и мне хотелось бы, чтобы в эти тяжелые для нее минуты рядом с ней находилась ее лучшая подруга.
- Спасибо за доверие, - улыбнулась Ко, и Милодару показалось, что она услышала в его монологе больше, чем он хотел ей сообщить, и куда больше, чем он на то рассчитывал.
Кора накинула на себя серую куртку и легко вскочила с постели, лежа на которой она только что читала.
Милодар острым взглядом окинул комнату, словно надеялся отыскать еще одну фотографию, но ничего, конечно, не увидел, потому что если даже в комнате и были фотографии или любовные письма, их уже надежно спрятали.
Комиссар с Корой спустились вниз и пошли по тропинке к озеру.
- Что ж, давайте, спрашивайте, - попросила Ко. - Почему я должен вас спрашивать? - Потому что иначе зачем вам тащить меня к озеру? - сказала Ко. - Вам хочется, чтобы я говорила с вами откровенно и никто нас не слушал.
"Черт побери, - подумал Милодар. - Если бы у меня все агенты были такими сообразительными, организованная преступность в Галактике была бы изжита".
- Тогда напомните мне, почему у вас такое странное имя. - Вы это знаете.
- Я забыл! Я не могу помнить всякие пустяки! - рассердился Милодар. - Не делайте из меня гения - я просто талантливый руководитель полиции.
- Простите. Я вам напомню, господин комиссар. Когда меня нашли у дверей геологической станции, на моем платочке и пеленках были вышиты две буквы - "К" и "О". Вот меня и стали звать Ко, ожидая того момента, когда мое настоящее имя будет обнаружено. - На каком языке? - спросил Милодар. - Что?
- Буквы были на каком языке? - Неизвестно, - ответила Кора, совсем не удивившись такому вопросу. - Алфавит был либо латинским, либо кириллицей. Иначе кто-нибудь бы удивился. - А почему вы не приняли условное имя? - Это очень странно, комиссар, - ответила Ко голосом, который выдавал в ней открытую и доброжелательную натуру, - но мне несколько раз пытались дать условное имя и фамилию, обычно начинающиеся с этих букв. В детском приемнике я была Катей Осколковой, потом в обыкновенном детдоме меня называли Кэтт и Кэтрин Осборн, а здесь пытались переименовать в Кристину Оннеллинен.
- Перевод, попрошу! - Кристина Счастливая. - Молодцы. И не прижилось? - Что-то во мне сопротивляется. Отчаянно сопротивляется. Будто в глубине моей памяти живет мое настоящее имя. И пока я его не вспомню, мне суждено обходиться двумя буквами.
- И сколько же тебе было, когда тебя нашли? - Несколько месяцев. Хорошая у тебя должна быть память! - Господин комиссар, - ответила на это девушка. - Не надо во всех нас видеть только опасных для Земли чудовищ. Вы полицейский, вам по чину положено подозревать. Но если бы вы были подобрее, всем было бы лучше.
- Я не имею права быть добрее, - возразил Милодар. - Вот ты, например, говоришь, что с рождения знаешь, как тебя зовут. Подсознательно.
- А по мне, хоть подсознательно или надсознательно - все равно! Где гарантия, что ты не носишь в себе бомбу замедленного действия или вирус?
- Меня уже столько раз обследовали и изучали, что еще удивительно, как во мне что-то осталось.
- Все же пока карантин не кончится, вы все - пленники и пленницы.
- Но он уже скоро кончается. По закону в восемнадцать лет живое существо в Галактике получает галактическое гражданство и полную свободу передвижений. Остался всего год.
- Этот год мы должны провести особенно осторожной исследовать вас втрое интенсивнее, - твердо заявил Милодар.
