- Взгляни, - велел Милодар, когда они проходили мимо зеркала.
Кора остановилась, замерла, не в силах понять, что за сказочные, словно райские птицы и притом грозные существа глядят на нее - это же Милодар и она... Милодар подхватил Кору.
- Только не терять равновесия, когда будешь там! Они вошли в следующий зал. - Приготовься, - приказал Милодар. Впереди стояли два саркофага. Они стояли вертикально, торчком, и оттого, что так не бывает, у Коры мелькнуло странное сравнение с музеем в процессе эвакуации. Створки саркофагов открылись. - Идем, идем, -сказал Милодар. - Зачем? - спросила Кора.
- Неужели ты думаешь, что мы отправимся туда в естественном виде, чтобы любой сбрендивший полковник мог нас пристрелить?
Милодар первым ступил в саркофаг. Коре ничего не оставалось, как, стараясь не шататься, последовать его примеру.
И тут с ее телом произошла странная перестройка, которая была куда как знакома Милодару и некоторым другим сотрудникам ИнтерГпола, которые заменяли себя в ответственных и опасных местах собственными голограммами, но для Коры оказалась в новинку.
Она понимала, что с ней что-то происходит в этом темном саркофаге.
Будто она, подобно куколке, вылезает из своего твердого кокона и приобретает бабочкину свободу движений и возможность воспарить над миром.
И когда передняя стенка саркофага растворилась, как дверца шкафа, и она оказалась на улице перед виллой "Ксения", то эта легкость показалась ей восхитительной. Она посмотрела направо - там из подобного саркофага выскользнул такой же легкий и знакомый ей именно этой легкостью комиссар. Но она знала, что означала такая легкость у комиссара: это значило, что он собственная голограмма.
Неужели и она голограмма тоже? О чем она и спросила комиссара. Разумеется, - ответил тот, - я же предупреждал тебя, что люблю свою жизнь и надеюсь, что это - взаимно. - А я? - А ты тоже.
- Значит, я сейчас - моя голограмма? - Разумеется. - А где я?
- Как бы грубая физическая нечистая оболочка? - Называйте, как хотите. Мне она нравится. - Она осталась в хранилище. - В саркофаге?
- Мы их называем гробиками. В каждом моем кабинете стоит по гробику. - Значит, в меня теперь можно стрелять? - Разумеется!
- А я могу проходить сквозь стены? - Это опасно и неопытным сотрудникам не рекомендуется. Можно потерять часть своей субстанции в преграде, и тогда уж это не восстановить. - Я могу остаться без пальчика? - Ты можешь остаться без головки, - в тон ей, так же мягко ответил комиссар.
- Давайте тогда не будем думать о дурном, - сказала Кора. - Пошли?
И они помчались, чуть касаясь ногами земли, к обрыву, где был открыт переход между мирами и вот-вот должно было начаться широкомасштабное вторжение генерала Лея.
Центральная аллея Симеиза выглядела так же удручающе, как при взгляде с параллельной Земли. Так же на лавочках дергались, корчились умирающие люди, медики в белых халатах пытались им помочь, несколько санитарных машин приехали сюда, но горе заключалось в том, что и медики также не имели иммунитета против чумы и почему-то легко и быстро поддавались болезни.
- Господи! - расстроилась вслух Кора. - Неужели вы до сих пор не смогли принять действенных мер?
- А мы и не хотели, - ответил жизнерадостно комиссар.
- Но ведь люди страдают, умирают... - Это тебя не касается, ими займутся специалисты. А ты должна спасти одного больного, моего сотрудника.
- Мне не очень нравится, комиссар, - ответила Кора, - что вы достаточно нагло делите мир на две категории...
- Моих агентов и прочих, - продолжил мысль Коры Милодар. - Но это и есть настоящий профессионализм. Каждый мой агент должен знать, что я денно и нощно думаю и забочусь о нем. И если я перестал бдеть и заботиться, значит, этот агент уже не нужен или нужнее мертвый.
От такой наглости Кора умолкла и грустно молчала до самого переходника.
Чем ближе они подходили к обрыву, тем чаще им встречались тела больных чумой или уже умерших от страшного вируса.
- Какой ужас! - вырвалось у Коры. - Ну почему их не увозят?
- У нас не хватает машин и флаеров. Мы дали знать в Москву. Помощь идет!
