— Через два месяца! — воскликнула молодая девушка, нервически сжимая руки.
— Через два месяца! — сумрачно повторил молодой человек. — Через два месяца мы будем далеко отсюда или же нас не будет совсем.
— Допускаю, — сказал старик сухо. — Но если вы точно выполнили все, что касается безопасности моих коллекций и рукописей, они не пропадут и в свое время станут достоянием науки.
Эшли отвернулся с жестом нескрываемой досады, а старик бессильно опустил голову. Сделав вид, что он хочет приласкать ребенка, Эшли снова приблизился к Грейс, что-то сказал ей почти неуловимым шепотом и удалился через дверное отверстие. Когда он ушел, старик приподнял голову и позвал слабым голосом:
— Грейс!
— Что, доктор Деварджес?
— Подойди ко мне.
Она поднялась и приблизилась к нему.
— Зачем он подходил к очагу, Грейс? — спросил Деварджес, бросая на девушку подозрительный взгляд.
— Не знаю.
— Ты обо всем ему рассказываешь. Об этом ты тоже ему рассказала?
— Нет, сэр.
Деварджес пристально поглядел на нее, как если бы читал все ее тайные мысли, потом, как видно успокоившись, сказал:
— Пора остудить его в снегу.
Молодая девушка стала разрывать тлеющую золу, пока не обнаружила там камень величиной с куриное яйцо; камень был раскален добела и в полутьме светился. Двумя обгорелыми палочками она с некоторым трудом извлекла его из очага и положила в снег, нанесенный ветром у порога, после чего вернулась к изголовью Деварджеса.
— Грейс!
— Да, сэр.
— Ты решила уйти?
Девушка ничего не ответила.
— Не говори — нет. Я подслушал ваш разговор. Допускаю, что это правильное решение. Но не в этом суть. Правильное ли, нет ли, ты уйдешь с ним все равно. Скажи, Грейс, что ты знаешь об этом человеке?
Ни почти что дочерняя любовь к доктору Деварджесу, рожденная многодневным общением, ни сблизившие их страдания, ни нависшая угроза смерти, ничто не приглушило в Грейс инстинктивной независимости женской натуры. Она тотчас оборонила себя щитом и стала слабой рукой парировать удары умирающего противника.
— Все мы знаем, сэр, какой он верный друг. Бескорыстный друг. Сколь многим все мы обязаны его отваге, его выдержке, его уму!
— Вздор! Еще что?
— Не знаю, что сказать… Разве только, что он всегда был предан вам. Я думала, что и вы его любите. Ведь это вы привели его к нам, — добавила девушка не без коварства.
— Да, я повстречал его в Суитуотере. Но я не знаю ни кто он, ни откуда он взялся. Тебе он что-нибудь рассказывал?
— Он бежал от злого отчима. К нему дурно относились в семье. Он отправился на Запад, решил поселиться один, среди индейцев или же попытать счастья в Орегоне. Он очень гордый — вы знаете это, сэр. Он не похож на нас, он джентльмен, как и вы, образованный человек.
— Да, здесь он образованный человек!.. Не отличает лепестка от тычинки! — проворчал Деварджес. — Пусть будет так. Скажи лучше, после того как вы с ним убежите, обещает он на тебе жениться?
На мгновение впалые щеки девушки зарделись румянцем; она растерялась, но тут же вновь овладела собой.
— Не жестоко ли так шутить, сэр, и в такую минуту? — кротко возразила юная лицемерка. — От нашего успеха зависит жизнь моего любимого брата, малютки сестры, жизнь погибающих женщин. Ни у кого, кроме нас двоих, не хватит сил пройти этот путь; без моей помощи ему будет труднее; ведь мне требуется гораздо меньше пищи для поддержания сил, чем ему. Я верю в нашу удачу; мы вернемся немедля, вернемся с подмогой. Нет, сэр, сейчас не время шутить. На карте жизнь наших спутников и ваша — тоже.
— Что до меня, — бесстрастно сказал старик, — я завершил расчеты с жизнью. Когда вы вернетесь, если только вы вернетесь вообще, — меня не будет в живых. — Судорога боли прошла по его лицу. С минуту он не шевелился, как бы набираясь сил. Когда он снова заговорил, голос его звучал слабее и глуше: — Подойди поближе, дитя, я должен тебе еще кое-что сказать.
Грейс колебалась. Разговор вселил в нее какой-то страх перед этим человеком. Она оглянулась на спящего брата.
— Он не проснется, — сказал Деварджес, следя за ней взглядом. — Снотворное еще действует. Принеси мне то, что ты вынула из золы.
