Но Гэбриель молча склонился над раненым и стал поправлять на нем бинты.
— Будете вы рассказывать или нет? — угрожающе спросил Джек. — А то я сейчас сорву повязку и истеку кровью у вас на глазах. Чего вы боитесь? Я все знаю про вашу жену; нового вы мне ничего не расскажете. Я ведь приметил ее еще в Сакраменто, до того как вы поженились; Рамирес уже был у нее на крючке. Она обманывала его тем же самым манером, что и вас. Неужели вы такой круглый болван, что влюблены в нее до сих пор?
Джек даже приподнялся на локте, чтобы получше рассмотреть сидевшего рядом с ним круглого болвана.
— Вы о ком толкуете, не об этом ли мексиканце Рамиресе? — спросил Гэбриель, помолчав некоторое время и направляя на собеседника ясный простодушный взгляд.
— И не думал о нем говорить! — заорал Джек. — Я говорил о..! — Мистер Гемлин предложил вариант, далеко выходящий за пределы самого пылкого человеческого воображения.
— Я не убивал его, — преспокойно заявил Гэбриель.
— Понятное дело, — сказал Джек, — вы просто стояли, поковыривая охотничьим ножом в зубах, а он свалился с дерева и угодил к вам на нож. Расскажите лучше толком, Гэбриель, как дело было? Где вы повстречались, долго ли дрались, показал ли он себя хоть под конец мужчиной?
— Говорю вам, я не убивал его.
— А кто же тогда, по-вашему, его убил? — возопил Джек, вне себя от ярости и от боли в ноге.
— Я не знаю… Может быть… Думается мне… — Гэбриель сбился и растерянно уставился на собеседника.
— Послушайте, мистер Гэбриель Конрой, — сказал ледяным тоном Джек Гемлин, переходя к своей самой изысканной манере, — быть может, вы будете настолько добры, что разъясните мне, что же в таком случае означает вся эта чертовщина? Быть может, вы любезно сообщите мне, для чего я лежу здесь с пулей в ноге? Для какой надобности вы забрались в здание суда и довели сотню людей до полного умопомешательства? Почему вы сейчас ищете убежища в этом изящном фамильном склепе? А если у вас после ответа на эти вопросы останется свободное время, быть может, вы сообщите мне дополнительно, для чего вы гоняли меня в Сакраменто? Я нуждаюсь в моционе, спора нет, и мне было бесконечно приятно познакомиться с вашей юной сестрой, но — еще раз спрашиваю вас, — к чему вы затеяли все это?
— Джек, — сказал Гэбриель, склоняясь к раненому в смятении и тревоге. — Я подумал, что она его убила, и решил взять вину на себя. Я ни минуты не захотел запутывать вас в это дело, Джек!.. Решил, что они вздернут меня, и на том все и кончится… Честное слово, Джек!
— Значит, вы не убивали Рамиреса?
— Нет.
— Вы подумали, что его убила ваша жена?
— Да.
— Решили взять вину на себя?
— Да.
— Взять на себя?
— Да.
— Ее вину на себя?
— Да.
Мистер Гемлин лег на спину и принялся насвистывать популярную песенку: «Когда, милая Анни, наступит весна…». Этим он хотел выразить свое величайшее отвращение к обнаружившемуся ходу событий.
Под предлогом, что повязка опять пришла в беспорядок, Гэбриель обнял своего беспомощного друга, а потом приподнял его и прижал к груди, словно закапризничавшего ребенка.
— Джек, — сказал он ласково, — представьте себе, что эта темнолицая девушка на карточке…
— Какая еще девушка?.. — сердито отозвался Джек.
— А вот та красавица… Представьте, что вы с ней познакомились, а потом вдруг узнали, что она вас обманывает… По вашей же вине, не из-за того, что она дурная женщина… — прибавил он поспешно.
— Та красавица — истая леди, — яростно прервал его Джек, — а жена ваша… — Но, взглянув на Гэбриеля, он сразу осекся, а потом сказал. — Знаете что, оставьте меня в покое. «Хочу ангелом быть я, парить в небесах…»
— Представьте еще, что у жены вашей есть тайна, — продолжал Гэбриель, словно не замечая нетерпения собеседника, — что ее преследует человек, который эту тайну знает, я она, в отчаянии, убивает его. Скажите, выдали бы вы ее на расправу, несчастную, измученную страдалицу? Нет, вы предпочли бы сами болтаться на виселице! Таковы — вы, таков — я, и слава за то господу богу!
— Ваши чувства бесспорно делают вам честь, мистер Конрой. Я тронут до глубины души; пуля Джо Холла и та зашевелилась у меня в ноге, — сказал Джек, избегая глядеть Гэбриелю в глаза и словно высматривая что-то у выхода из штольни. — Скажите-ка лучше, старый увалень, который теперь час и не пора ли нам вылезать из этой дыры? — Он застонал, потом, помолчав немного, спросил со злостью: — А откуда вы взяли, что его убила ваша жена?
