— Там живет одна девушка, Олли!
— В Сан-Антонио? — спросила Олли.
Мистер Гемлин кивнул.
— Хорошенькая? — спросила девочка.
— Это не то слово, — ответил мистер Гемлин, сразу посерьезнев. — Хорошенькая — не то слово.
— Красивее Софи? — спросила Олли не без лукавства.
— К чертям Софи! — Едва вымолвив это, мистер Гемлин поспешил осадить как себя лично, так и внезапно понесшую лошадь; оба проявляли сегодня непозволительную резвость, опасную для юной пассажирки. — Я хочу сказать, что их не следует сравнивать… Не той масти дама!..
Он снова смутился, на сей раз потому, что применил карточный термин.
— Ну конечно; ваша дама червонная, а Софи — пиковая! — сказала Олли.
Игрок (в почтительном восторге). Да! Червонная дама! Как ты это славно сказала! Разве ты разбираешься в картах?
Олли(с важностью). Еще бы! Все девочки в пансионе гадают на картах. Я — червонная дама; Софи — пиковая; вы — трефовый валет. Послушайте (драматическим шепотом), вчера мне выпало на картах письмо, дальняя дорога, смерть и нежданная встреча с трефовым валетом. Трефовый валет — смуглый, черноволосый; это — вы.
Мистер Гемлин(узнав с огромным облегчением, что власть четырех мастей распространяется на все грешное человечество). Раз уж зашла об этом речь, скажи мне, Олли, вы там (указывая в направлении оставшегося далеко позади пансиона) беседуете когда-нибудь про ангелов? Какие они, ангелы, смуглые или светлокожие?
Олли(озадаченно). На картинках?
Гемлин. Да (пытаясь оказать давление на свидетеля). Скажи: бывают они смуглые?
Олли(решительно). Нет! Всегда светлокожие!
Джек. Всегда светлокожие?
Олли. Да, и какие-то дохлые к тому же.
Некоторое время оба ехали в молчании. Потом мистер Гемлин затянул песню, хорошо известную в здешних местах; Олли подхватила таким прелестным голоском и так музыкально, что мистер Гемлин немедленно предложил петь дуэтом. И так они ехали, оглашая пением бесплодные, выжженные солнцем просторы Сакраменто; порою их исполнение было на должной высоте, иной раз хромало; одно можно сказать с уверенностью: как в щебете птиц и в стихах поэтов божьей милостью, в пении их не было и следа искусственности; истомленные путники на дорогах, неотесанные пастухи, грубияны возчики внимали звукам их песен, и в душе у всех пробуждались светлые чувства, как от птичьего щебета или от стихов вышеназванных поэтов. Когда же они остановились, чтобы подкрепиться в трактире, и Джек Гемлин ярко продемонстрировал в беседе с трактирщиком свою неслыханную самоуверенность, дерзкие манеры и готовность жестоко подавить малейшее сопротивление; и когда после этого им подали ужин, о котором более учтивый путешественник не посмел бы даже помыслить, Олли решила, что такого замечательного кавалера, как этот трефовый валет, у нее еще не было за всю ее жизнь.
Когда они снова выехали в своей двуколке, Олли принялась расспрашивать о брате и о домашних; довольно скоро она выяснила, что Джек, собственно говоря, почти что не знаком с Гэбриелем.
— Значит, Жюли вы не знаете совсем? — сказала девочка.
— Жюли? — рассеянно спросил Джек. — А какая она?
— Не знаю, — нерешительно ответила Олли, — ее можно посчитать и червонной дамой и пиковой.
Джек задумался; потом, к большому удивлению Олли, принялся энергичными штрихами набрасывать портрет миссис Конрой.
— Вы же сказали, что никогда не видели ее? — вскричала девочка.
— Я и не видел, — ответил, рассмеявшись, игрок. — А ты знаешь, Олли, что такое блеф?
После коротких сумерек спустилась ночь; воздух похолодал. Недвижный силуэт далекого Берегового хребта четко выступил на пепельно-бледном закатном небе, потом пропал без следа, и на его месте загорелись звезды. Красноземная дорога, такая прямая и ровная в дневное время, потерялась в мгновенно воцарившейся тьме; исполинские стволы деревьев и прибрежные утесы то вдруг надвигались на них, преграждая путь, то вновь расступались перед уверенно правившим ездоком. Временами леденящие испарения из придорожных канав овевали Олли, словно дыхание раскрытой могилы, и она вздрагивала всем телом, хоть и была укутана в толстый дорожный плед мистера Гемлина. Джек вытащил фляжку и дал Олли отпить глоточек; девочка закашлялась; умудренная широким жизненным опытом, она безошибочно угадала вкус и запах виски. К ее удивлению, Джек тут же спрятал фляжку, даже не поднеся ее ко рту.
