В этой риторике отражаются, однако, характерные для того времени взгляды на общество и литературу и приемы, используемые в последней современниками Державина. Письмо это останется своего рода памятником эпохи и иллюстрацией к произведениям поэта.
Не довольствуясь выпавшим на его долю успехом, прославленный лирик принялся «творить» для сцены. Но, увы, как ни бедна была в то время драматическая литература на Руси, Державин только оправдал нравоученье басни Крылова: «беда, коль пироги и т. д.». Уже Мерзляков называл его сочинения этого рода «развалинами Державина». Между тем поэт оказался и тут весьма производительным, хотя единственная пьеса его, игранная на петербургской сцене, была «Ирод и Мариамна». Зато он свободно ставил свои произведения в зале своего же домашнего театра. Питая большую слабость к этим детищам своим, он заставлял читать их себе вслух своих юных поклонников – Панаева, Жихарева, Аксакова. Свидетели эти утверждают, что поэту и в стихах его нравились как раз слабые места, а красот он сам не замечал.
По смерти H.A. Львова Державин, подобно Оленину, становится центром литературного кружка. По инициативе Шишкова в доме поэта стали устраиваться вечера с целью дать выдвинуться молодым талантам. Вскоре оказалось, что всему молодому и свежему здесь душно и тесно и вечера служат только самоуслаждению стариков. Таким образом возникла «Беседа», главной заслугой которой в истории нашего общественного развития осталось то, что она привела к появлению, в виде оппозиции архаизму ее, нового кружка – знаменитого «Арзамаса».
На вечерах «Беседы» публика бывала знатная, как и подобало сановникам-учредителям. Здесь, впрочем, в первый раз читал свой перевод «Илиады» Гнедич и часто присутствовал лукавый баснописец Крылов, осмеявший собрание с его организацией в «Квартете». Гнедич читал с пафосом и так напрягал голос, что надо было бояться за грудь его. «Еще несколько таких вечеров, – говорит Жихарев, – и он, того и гляди, начитает себе чахотку».
Каковы были отношения в литературном мире, показывает ответ Державину на приглашение в члены «Беседы» автора комедий Ильина: «членом ли сотрудником быть мне в „Беседе“, или иным чем? лишь бы только согласно с волею вашего высокопревосходительства; я все то вменяю себе в особливую честь».
Члены «Беседы» не знали даже о новых талантах и удивились, когда Жихарев прочел им «Сельское кладбище» в переводе Жуковского, тогда как они знали эту элегию только в позднейшем переводе Кутузова. Одного Дмитриева почитали, «да и то разве потому, что он сенатор», а Карамзина признавал лишь Державин.
С переселением в Петербург Жуковского друзья сгруппировались возле него, и образовался кружок «Арзамас». Здесь были Блудов, Дашков и Уваров, сюда перешли и молодые люди из «Беседы», и здесь же появился Пушкин. «Арзамас» существовал недолго, но успел победить «Беседу».
Под влиянием нового в русской литературе поэтического направления, образцы которого дал Жуковский, старик Державин также пробовал перейти в своем творчестве в область героической и сказочной русской древности. В 1812 году он написал род баллады: «Царь-девица», изобразив в ней, впрочем, черты характера и образ жизни императрицы Елизаветы Петровны. Пьесу эту назвал он романсом.
Царь жила-была девица,
Шепчет русска старина,
Будто солнце светлолица,
Будто тихая весна.
Очи светло-голубыя,
Брови черныя дугой.
Огнь – уста, власы – златые,
Грудь – как лебедь белизной и т. п.
В 1794 году Державин потерял свою Плениру, а полгода спустя женился вторично, уже не по любви, но по рассудку. Вторая жена его, Дарья Алексеевна Дьякова, была невесткой друзей его Львова и Капниста и утвердила эти дружеские связи. Она училась немногому, но получила светское воспитание, имела талант к музыке и играла на арфе. К тому же была прекрасной хозяйкой и умела вести дом.
Старики большую часть времени проводили в имении Званка. В стихотворении «Жизнь Званская» поэт описал жизнь эту до мельчайших подробностей. Быт и хозяйство Званки были устроены на широкую ногу; дом и сад часто оглашались веселым говором съезжавшихся гостей, громом домашней музыки и даже пушек.
