Футбольное поле - страница 3

– Я не хочу, Оль, не хочу! Я не хочу, чтобы он даже думал про эту игру! Чтобы по телевизору смотрел, чтобы говорил о ней… Понимаешь?

Тётя Оля выдержала паузу и говорит:

– То, что его отец проходимец, ещё не значит, что все футболисты такие. К тому же ты сама всё решила тогда. Сама отказалась от того, чтобы он отцовство давал.

– А он и не настаивал! Ему в Германию нужно было беспрепятственно уехать, его «Вердер» пригласил!

– Я повторяю, Тань, он козёл. Но Димка тут ни при чём! Его отец не должен влиять на его жизнь.

– Его отец – футболист. Поэтому мой сын не будет играть в футбол! – мама решительно встала. – Я про чай забыла. Я сейчас.

– Танюш, – доносится до меня уже у двери моей комнаты, – что ты намерена делать?

– Запрещу… Нет, лучше запишу его ещё куда-нибудь и буду строго контролировать. На плавание, например.

Слёзы, ну вот зачем вы всё бежите и бежите? Как игроки на поле: одна капля на подушку справа, по лицу, другая на подушку с левого фланга, третья точно в девятку – в рот… И так бесконечно. До утра.

А я думал, что мама вообще не разбирается в футболе. Зато фолит она похлеще Гаттузо – я теперь не скоро оправлюсь от этой травмы…

В который раз убеждаюсь: слово мама держать умеет! Теперь по понедельникам и четвергам у меня плавание. Плюс к танцам.

Мама даже дополнительными занятиями пожертвовала. Хотя зря… Я-то своё слово всё никак удержать не могу – тяжёлое оно больно. Двойка по математике на следующий год мне обеспечена!

Вообще-то я тут ни при чём – не по своей воле всю ночь проплакал и Пифагора с его штанами на плавание променял. Но не скажу же я маме, что подслушивал? Это ведь нехорошо, и меня обязательно пристыдят… А я не люблю, когда мама начинает мне в пример Кольку или, того хуже, Айку ставить. Айжан послушная, проблем родителям не доставляет, отличница… Ещё бы! Какие проблемы, когда ты занимаешься тем, чем хочешь! Хочешь – посплетничаешь с девчонками, хочешь – нарушителей порядка сдашь с потрохами. К тому же у Айки папа есть. И в Германию он не уезжал… А Колька, хорошист и паинька, – ну его! Я с ним теперь не разговариваю. Да, Корея – слабая команда, и то, что Португалия выиграла у неё 7:0, ещё ничего не значит. Но это не повод говорить, что чемпионом станет Аргентина! Бразилия в крайнем случае!

Теперь я потерял своего личного комментатора… и друга тоже… Но я не жалею. Пусть бежит к своему папочке и с ним обсуждает матчи! А играть пусть даже не надеется: ребята давно уже поговаривают о том, что уберут его на скамейку запасных. А то как же, у старшаков всё как положено: и скамейка эта заполнена, и болельщики приходят, мы то бишь, и даже тренер, Сергей Анатольевич, есть. А у нас теперь будет скамейка запасных, пусть и с одним человеком. Хотя не у нас… У них… Я в футбол теперь играть не могу…

Противные танцы. Ксения Алексеевна встречает нас у входа в зал. Как всегда. И почему-то улыбается.

– Здравствуйте, ребятки, проходите, – в её обычно строгом голосе слышится едва заметная радость.

Она редко улыбается. Обычно мне нравятся эти редкие моменты. И тогда я даже танцую, послушно, пусть и неумело. Но сегодня мне хочется сделать что-нибудь в ответ на эту её издевательскую улыбку. Что-нибудь неподобающее… Подпрыгнуть, когда все стоят на месте, замереть вдруг, когда все старательно прыгают по кругу на корточках. Они тогда прикольно в меня врезаются, девочки ругаются, а мальчики смеются в голос. А ещё лучше – наступить на ногу Лариске! Будто невзначай. «Не подобает себя так вести, Дмитрий!» – тихо скажет Ксения Алексеевна. Она никогда не кричит. Но от её спокойного голоса – мурашки по коже.

Я опять забыл, за кем стою. Лариска хватает меня за руку и толкает в строй. Эх, жаль девочек обижать нельзя, а то б я ей показал!

Вот почему мама раньше мне про папу не рассказывала? Он у меня футболист! И наверняка неплохой футболист, раз его в Германию позвали… Или был футболистом – у него, наверное, уже возраст не тот…

Почему он не позвонил, не приехал ни разу за эти десять лет? Или хотел, только мама ему не разрешала меня видеть? Да, мама у меня такая. Она любит не разрешать. Но ведь он хотел стать мне папой?