Фунтик почти попался - страница 6
Дядюшка Мокус, Бегемот, Бамбино и юная Триолина, усталые, вернулись в отель, но и там Фунтика не нашли.
— Ой, а вдруг это госпожа Беладонна?! — пугаясь собственной мысли, в который раз предполагал Бегемот. — Переоделась одноногим, заманила Фунтика в укромное место и… — Стул под Бегемотом трещал.
— Нет, — качал головой дядюшка Мокус, не желая верить в такое. — Наш Фунтик просто заблудился, с детьми это бывает… Я сам в молодости заблуждался, и не один раз!
И Бамбино сказал:
— Нет. У этого зубодёра в руках ничего не было, а Беладонна, в кого бы она ни переодевалась, всегда носит с собой сумку, в которой лежит миллион!
За окном, несмотря на поздний час, обозначилась вдруг какая-то суета. Сначала это были звуки шагов, потом лай, а потом и стук молотка.
Оказалось, собаки, удравшие месяц назад, вернулись и хозяин принял их и простил.
Отель "Три собачки" — так было написано на медной табличке, которую хозяин старательно прибивал на прежнее место.
Мимо циркачей прошла грустная кошечка: неся узелок на палочке, она покидала этот дом навсегда!
— У каждого свои беды, — заметил дядюшка Мокус, глотая валидол.
— Вот что, — решил он минуту спустя, — отель может называться как хочет, а цирк дядюшки Мокуса — это цирк дядюшки Мокуса и останется таковым навсегда! Едем в цирк; Фунтик, как только найдётся, примчится туда!
Сказано — сделано…
Не торопясь двигался автомобиль дядюшки Мокуса по улицам мокрого городка. В это время ночи кошки считают себя хозяевами улиц и, не боясь, разгуливают и там и сям!
Шёл мелкий дождь, цирковые афиши рыдали, но Фунтик на них держался, веря, что друзья не оставят его в беде.
Цирк без огней — сирота.
Друзья постояли у запертой двери и, сбросив лишнюю воду с брезента, молча направились к автомобилю.
И тут они заметили попугая, который до этого был незаметен, потому как прятался в окошечке кассы от холода и дождя.
— Вы что, меня простудить решили?! — спросил попугай, стряхивая с себя капли дождя.
— Вы рано явились, — сказал попугаю дядюшка Мокус, — представление начнётся, если начнётся, завтра в двенадцать часов!
— А я о вашем пррредставлении пррредставления не имею! — проворчал попугай, буксуя на букве "р". — У вас поррросёнок терялся?!
— Терялся, — ответили друзья хором.
— Так вот, — продолжил попугай, — я пришёл, чтобы вас успокоить: с Фунтиком случилась беда!
Зашли в цирк, нашли керосинку и чайник. И тут попугай, налегая на ореховое варенье, рассказал друзьям всё.
— Значит, Фунтик в пиратском мешке?
— Ужас! Что делать?
— Действовать! — решил дядюшка Мокус и, прихватив зонтик, направился к двери.
И вновь много часов подряд друзья Фунтика искали его везде.
Сначала городок разбили на квадраты.
Потом на треугольники, потом на круги.
Короче, разбили город, разбили обувь и почти разбили себе сердце, но поросёночка не нашли.
Зря попугай Жако, маскируясь под ворона, облетал один бар за другим. Пират "рваная майка" в них не объявлялся, и про Фунтика никто из тамошних не слыхал.
— Нужно обратиться в газету! — решил, отчаявшись, дядюшка Мокус. — Того, кто вернёт нам Фунтика, мы вознаградим!
Бамбино достал из заветной коробки старинную монету и две пластины жвачки.
— Вот всё, что у меня есть! — сказал он.
— Пресса не поможет! — заявил, мотая чёрной от сажи головой, попугай Жако. — "Рваная майка" в газетах читает только брачные объявления. Ждёт не дождётся иностранку, которая увезёт его на Коралловые острова!
— Ждёт — значит, дождётся! — решил Бамбино.
— А откуда она возьмётся? — не понял Бегемот.
Бамбино достал из сундука старую шляпку с цветами и приспособил её на ухо.
— Откуда возьмётся?! Да она уже здесь!
…В городе было две газеты: первая — "Честный ухты-мурликанец" в одном экземпляре, владелец печатал её для себя. И вторая — "Вчерашние новости", выходившая большим тиражом. Горожане её любили за честность и прямоту.
Напишет: "Восход солнца в 6.30, заход в 21.50" — и точно, хоть хронометром проверяй!
Немного поспорив, друзья одобрили план Бамбино и продиктовали по телефону объявление в редакцию "Вчерашних новостей".
Утром, чуть свет, дядюшка Мокус перехватил возле цирка мальчишку-газетчика, который с воплем мчался куда-то, наступая на собственные шнурки.
