Надо отдать должное нашим аналитикам, они неплохо представляют себе реальное положение вещей. В каждом из их проектов Молдове уготована более чем скромная роль (будь то «составная часть пространства НАТО» или же «балканская Швейцария»), но это связано вовсе не с ее экономической слабостью или полной дисфункцией всех общественных институтов, а с тем, что современная РМ действительно не является суверенным государством. Свой шанс на реальный суверенитет мы потеряли в девяностых — с тех пор он становится всё более и более условным. Для того, чтобы осознать это, нам необходимо хотя бы на секунду перестать обращать внимание на ту картину, которую рисуют официальные СМИ и посмотреть на вещи с несколько иного ракурса.
Тот факт, что всё политическое бытие РМ теснейше связано с одним явлением, имя которому — Приднестровье, представляется очевидным. Однако же истинную глубину и прочность этой связи осознают далеко не все. Тем не менее, истоки нынешнего политического статуса Молдовы следует искать именно на том берегу Днестра, и нигде больше.
Приднестровье и суверенитет Молдовы
Фактор Приднестровья в молдавской политике наших дней является даже не центральным, а абсолютно определяющим. Я убеждён, что идейные ненавистники Тирасполя испытывают к нему нечто сродни того, что хронический наркоман чувствует по отношению к своему торговцу зельем — он ненавидит его за губительную и постыдную зависимость, при этом понимая, что тот полностью определяет всё его существование. Приднестровье — настоящий мутант, генетическая аномалия, очередное свидетельство безумия современного мира, и, тем не менее, через него и только через него самореализуется современная РМ и её власть. Коммунисты привели страну к тому, что единственным источником того остаточного суверенитета, которым она до сих пор обладает, является именно Тирасполь.
Благодаря действиям власти, все внешнеполитические процессы, в которых тем или иным образом участвует Молдова, сведены к банальному антагонизму между Кишиневом и Тирасполем, а в более узком плане — между Ворониным и Смирновым. Тот западный проект, который пытается реализовать нынешний режим, полностью основан на приднестровской проблеме. В такие понятия, как «евроинтеграция» и «курс на вступление в содружество цивилизованных государств» кишинёвская элита вкладывает единственный осязаемый смысл — мы боремся с Приднестровьем, а вы принимаете нас в свой клуб, вводите нас в европейскую жизнь, и вообще, делаете нам красиво, и, главное, делаете всё за нас. Единственная наша роль заключается в том, чтобы, несмотря ни на какие невзгоды, продолжать бороться с треклятым «криминальным режимом». А насчёт всего остального — мы снимаем с себя всякую ответственность.
Основной минус такого подхода заключается в изначально негативном посыле. Кишинёвская власть начинает позиционировать себя лишь как противовес Тирасполю, не более того, а наблюдатели из других стран не склонны отделять элиту от всей страны. Соответственно, и в глазах всего мира РМ всё больше уподобляется некой непонятной, временной субстанции, срок существования которой ограничивается сроками решения приднестровской проблемы. Загвоздка (и, кстати, основная причина того, что государство все ещё живо) здесь заключается в том, что на данный момент решения проблемы не существует. Приднестровье победить невозможно, по крайней мере, теми методами, которые предлагаются в Кишинёве. Тот же самый Оазу Нантой может сколько угодно говорить о неразрешимых противоречиях между приближёнными Смирнова и группировкой «Шерифа», о том, что Смирнов ориентируется на Россию, а «Шериф» — на Украину, но всё это — лишь временные нюансы по сравнению с той идеей, которая движет всем Приднестровьем, от высшего должностного лица до последнего дворника. Для того, чтобы понять Приднестровье, необходимо понять смысл его существования. Имя этому смыслу — государственность.
Стремление к обретению собственной государственности — вот что управляет всеми процессами на том берегу Днестра. Идея окончательного превращения непонятного геополитического образования в настоящую полноценную СТРАНУ является для всех приднестровцев универсальным modus operandi, по отношению к которому все противоречия — национальные, политические и даже финансовые — вторичны и лишены какой бы то ни было значимости. Ошибочно полагать, что существование Приднестровья определяется лишь волей России: на самом деле Москва неоднократно бросала своего «младшего брата» на произвол судьбы, оставляя его фактически без поддержки и лишая денежного довольствия. Даже когда Кремль отворачивался от Тирасполя на годы, приднестровцы продолжали последовательно воплощать идею создания СВОЕЙ СТРАНЫ. Из-за этого они никогда не удовлетворятся ни федерацией, ни конфедерацией. Если бы в своё время Воронин согласился бы на подписание «меморандума Козака», всё было бы точно так же, как сейчас. Всем слоям приднестровского общества нужно одно — государство, и никак не меньше. Ни федеративный или даже конфедеративный субъект (причём не только в составе Молдовы, но и России), а полноценное независимое государство. И даже Россия для них — союзник и поддержка, но не более того.
