Фундамент оптимизма - страница 68

По некоторым прогнозам, к 2000 году едва ли не каждый второй трудящийся будет занят в сфере науки. Как видно, вскоре ей понадобится небывало массовое пополнение. Понятно, почему нынешним школьникам — будущим ученым, инженерам, изобретателям, рационализаторам надо смолоду овладевать не только знаниями, но и культурой умственного труда, технологией исследовательской работы. Нужна атмосфера лаборатории с ее самостоятельными поисками, а не храма, где произносятся скучные проповеди.

Так, конечно, труднее, но увлекательнее. Пробуждается любознательность, обнаруживается неожиданное умение — даже у тех, кто еще недавно казался ничем не интересующимся, ни на что не способным шалопаем. Главное же, любой и каждый, еще сидя за партой, настраивается на совершенно иной лад по отношению к духовным ценностям — не на иждивенчески-потребительский (знания ради эрудиции), а на активно-созидательный (знания ради их воспроизводства и применения).

Некоторые советские педагоги-новаторы идут еще дальше. В 1971 году в Баку открылась необычная школа. Там любой желающий может освоить алгоритм решения изобретательских задач, основанный на теоретическом анализе 40 тысяч патентов, советских и зарубежных, и на практическом опыте новаторов в 180 городах СССР. Этой методике, одобренной в Госкомитете по делам изобретений и открытий, овладевшие ею люди обязаны уже тысячами находок, многие из которых защищены авторскими свидетельствами. Недавно школа преобразована в институт, действующий под эгидой ЦК ЛКСМ Азербайджана.

Практика показала: ошибочно считать, будто изобретательство — удел избранных. Оно доступно большинству, хотя и не всем дано достигнуть высот, на которые поднялся И. Кулибин или Т. Эдисон. Дипломированных инженеров и ученых у нас немногим более 4 миллионов, а в научно-технических обществах СССР — свыше 6 миллионов членов, еще больше — во Всесоюзном обществе изобретателей и рационализаторов. Там немало и «просто рабочих», которые обошли иных инженеров и ученых. Количество изобретений и рационализаторских предложений, внедренных в производство, выросло у нас с 200 тысяч в 1940 году до 4 миллионов в 1975-м, то есть в 20 раз. Экономия же от этих нововведений умножилась в 44 раза — с 90 миллионов рублей до 4 миллиардов за тот же период.

Но есть, есть и здесь еще не вскрытые резервы! Творческая отдача наших инженерно-технических работников вполне может увеличиться в 3–6 раз, подчеркивается в книге «Научно-техническая революция и преимущества социализма». В начале девятой пятилетки у нас регистрировалось менее 40 тысяч изобретении ежегодно. В США — около 70 тысяч. Правда, у нас надо прибавить еще миллионы рацпредложений, которые нередко выходят на уровень патентоспособности, разве только не заносятся в Государственный реестр. Как бы там ни было, у нас есть все возможности занимать здесь первое место в мире, а не просто быть среди стран-лидеров. Об огромной тяге к применению своих знаний свидетельствуют ежегодные смотры научно-технического творчества молодежи. В 1974 году на ВДНХ экспонировалось свыше 12 тысяч лучших из лучших образцов, отобранных на таких конкурсах со всей страны (против 2,5 тысячи в 1967 году).

Все больше стираются различия между физическим и умственным трудом. Творчески мыслить необходимо не только инженеру или ученому, но и рабочему. Сегодня у нас наладчики автоматических линий в машиностроении 90–95 процентов времени за смену тратят на умственный труд, связанный зачастую с принятием ответственных решений; 80–85 процентов — слесари контрольно-измерительных приборов; 70–80 процентов — машинисты цементных печей, сталевары, операторы прокатных станов…

«Рабочий хочет такой работы, где ему не надо думать», — уверял отец конвейера Г. Форд. Но вот что показывают социологические обследования в СССР. Рабочие охотно осваивают такую профессию, которая дает им возможность «поломать голову», мыслить на уровне техника, даже инженера. И неспроста сейчас заметно усилилась среди молодежи тяга в профессионально-технические училища. Там готовятся высококвалифицированные кадры для 70-миллионного советского рабочего класса, ставшего вдесятеро многочисленней, чем в 20-е годы, но еще больше изменившегося качественно. Из каждой сотни его представителей среднее и высшее образование ныне имеют почти 70 против 6 в 1939 году.