Фундамент оптимизма - страница 31
Человеческий же мозг работает при температуре 36,7 градуса по Цельсию, оставаясь дееспособным многие десятилетия. И убогая мощность его — как у лампочки карманного фонарика! — лишь подчеркивает скромное величие совершеннейшей из машин.
Каким же образом функционировал наш «50-ваттный двигатель прогресса»? Что заставляло его неустанно идти вперед — от охотничьей ловушки к «думающей» машине, от каменного зубила к шагающему экскаватору, от трута и кресала к атомным электростанциям, от первого колеса к космическому кораблю? Работать в поте лица своего, удивляясь содеянному, но никогда не успокаиваясь на достигнутом?
Оказывается, у техники есть собственные закономерности прогресса. Каковы же они?
Движущей силой развития являются, как известно, противоречия, требующие разрешения. Например, противоречия между техникой и экономикой. Назовем их внешними. Какие же тогда считать внутренними?
К ним нередко причисляли такого рода «драматические коллизии»: конфликт между орудием труда и предметом труда. (Пример: между деревянными клиньями в каменоломнях и неподатливой скалой. Необходимость усовершенствовать подобные методы рано или поздно привела к отбойным молоткам, взрывчатке и экскаваторам.) Между машиной и материалом для ее изготовления. (Появление авиации потребовало прочных и в то же время легких сплавов, которые пришлось создавать специально для нее.) Между сконструированной машиной и техническими возможностями ее производства. (Вычислительное устройство приблизительно такого же типа, как сегодняшние, было создано еще в XIX веке. Но хитроумные сцепления шестеренок так и не захотели работать. Зато электронные переключатели, пришедшие на смену механическим, сделали реальной мечту о «думающей» машине.) Между техническими основами различных отраслей, между разными эксплуатационными характеристиками… И так далее.
Ни одно из подобных противоречий нельзя назвать основным, движущим развитие техники, считает профессор Г. Волков. В них отражаются лишь отдельные и не самые существенные стороны явления. Между тем во главу угла зрения должен быть поставлен человек и его труд.
Орудия занимают промежуточное положение между людьми и природой, которая служит объектом труда. Человек — отец техники, природа — ее мать. Детище наследует качества обоих родителей: с одной стороны, оно выступает как нечто мертвое, сформованное из веществ, состоящее из вещей («опредмеченная сила знания»), с другой — как часть живого, как продолжение нашего тела (искусственные «органы человеческого мозга»). Если же взять только одну из сторон, да еще утрировать ее, то легко впасть либо в идеалистическое «одухотворение» материи («демонические силы машинерии»), либо в вульгарно-материалистическое, узкотехническое понимание проблемы в смысле орудий труда самих по себе (набор неодушевленных предметов, и ничего больше). В обоих случаях перед нами крайности, причем антигуманные, ибо оборачиваются пренебрежением к человеку.
Итак, техника — дочь человека и природы. И если техника имеет «внутренние» стимулы своего совершенствования, то исходят они, как ни парадоксально, не изнутри, а извне. В чем же состоит эта ее внутренняя логика развития?
Человек приходит в мир с голыми руками. Но в отличие от обезьяны люди умеют изготовлять орудия и изменять окружающую среду, подгонять ее к себе.
У человека есть возможность поставить между собой и природой искусственные органы, способные служить щитом и мечом в конфликте с враждебным окружением. В отличие от естественных они поддаются планомерному усовершенствованию. И здесь беспокойный разум человека поистине ненасытен. Лучшее — враг хорошего, и действительно, человек, никогда не удовлетворенный тем, что уже имеет, без сожаления отвергает старое, отжившее ради нового, прогрессивного.
Конфликт между потребностями и возможностями, между желаемым и имеющимся, между мечтой и реальностью возникает с первых шагов человека. Как же этот конфликт разрешается?
Человек ищет и создает прежде всего то, чего ему больше всего не хватает, — поначалу ударные, затем колющие и режущие инструменты: ведь его анатомическое устройство меньше всего приспособлено для того, чтобы долбить неподатливую твердь, дробить ее, пронзать, рассекать, скрести. Орудия труда как бы компенсируют недостатки человеческого тела, немедленно дающие о себе знать при первом же столкновении с окружающей средой, при первых же попытках преобразовать ее. Так развитие техники направляется логикой компенсации, дополнения.
