Фундамент оптимизма - страница 18
А коли так, то почему бы не продлить экспоненту, которая начинается где-то в глубине веков и обрывается на сегодняшней дате, до любой завтрашней точки, которая нас интересует? До конца текущего и следующего квартала, года, пятилетия, века…
Однако на деле не всегда получается то же, что и на бумаге: жизнь, понятно, сложнее мертвых схем. Если же формальные выкладки такого рода воспринимаются некритически, они могут произвести прямо-таки убийственный эффект.
Иллюстрацией может служить одна известная восточная легенда. Вы, конечно, знаете ее.
…Он попросил положить на первое поле одно зерно, на второе — два, на третье — четыре, на четвертое — восемь… И так далее. А потом все кучки зерна собрать вместе и отдать ему, изобретателю шахмат.
Представьте себе всеобщее изумление, когда выяснилось, что на последнюю (шестьдесят четвертую) клетку доски пришлось бы положить столько зерен, сколько их не было во всех амбарах мира.
Чудак изобретатель получил, должно быть, лучшую из наград, убедив людей, как жестоко мстит арифметика за пренебрежение ее законами, за нежелание или неумение заранее прикидывать последствия самых благонамеренных решений, соразмерять потребности с возможностями, желаемое с действительным, обещаемое с выполнимым, с реально достижимым.
Что ж, арифметика — вещь хорошая. Но можно ли обойтись одной арифметикой в оценке настоящего, в предвидении будущего?
Социальная арифметика и политэкономическая алгебра
В 1798 году в Англии увидела свет брошюра «Опыт о законе народонаселения». Ее автор вскоре стал известен всему миру — им оказался приходский священник, а заодно профессор политэкономии Т. Мальтус.
Род человеческий, писал он, умножается в геометрической прогрессии: 1, 2, 4, 8, 16, 32, 64, 128, 256 и так далее (этот ряд изображается, как видно, экспонентой). Производство же пищевых продуктов следует другой прогрессии — арифметической: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9… (Здесь уже получится на графике не кривая, а прямая линия.) Если нынешнее соотношение между численностью едоков и количеством продовольствия принять 1:1, то через два столетия оно должно измениться на гораздо худшее (256:9), а через три — на совсем скверное (4096:13).
Мальтус уверял, что Англия уже перенаселена. А к 1950 году на Британских островах будет жить миллиард человек. На деле же число англичан к этому времени выросло лишь до 51 миллиона, причем питались и вообще жили они в среднем лучше, чем 11 миллионов их предков 150 лет назад.
Но, может быть, Англия — исключение? «С 1850 по 1950 год развитие общества прямо противоречило пессимистическому прогнозу Мальтуса, — пишет известный западногерманский экономист — профессор Ф. Бааде. — Народонаселение за этот период удвоилось, а производство продуктов питания возросло в 2,5 раза… Теория Мальтуса оказалась ошибочной».
После всего сказанного ясно, сколь опрометчиво возводить подобные калькуляции в ранг некоего всеобщего закона, якобы с фатальной неизбежностью предопределяющего судьбы человеческого общества. Что ж, история преподнесла наглядный урок неомальтузианцам. Разумеется, было бы смешно игнорировать демографические проблемы. Но разве они неразрешимы?
«Абстрактная возможность такого численного роста человечества, которая вызовет необходимость положить этому росту предел, конечно, существует, — писал Ф. Энгельс. — Но, если когда-нибудь коммунистическое общество вынуждено будет регулировать производство людей, так же как оно к тому времени уже урегулирует производство вещей, то именно оно и только оно сможет выполнить это без затруднений».
Что же касается конкретных прогнозов, то здесь наивно уповать на всесилие некоего «универсального» математического закона — экспоненциального или какого-то иного. Здесь нужен конкретно-исторический подход, анализ конкретных социально-экономических условий.
Оперируя сегодняшней «статистикой пустых желудков» (а она и в самом деле мрачна: сейчас свыше двух миллиардов человек систематически недоедают), нас пугают «растущим избытком голодных ртов» (вспомните пророчества П. Эрлиха!). Но каждое новое поколение — разве это не новые рабочие руки?
